Адиль хоть и подчинился, но был явно обеспокоен и постоянно оглядывался то на окно, то на дверь. Нариман выглянул в окно. Никого. Только клочковатые облака, словно обитые медью, тяжело стояли в небе да с хриплым и зловещим криком летела стая черных ворон.
— Ну, говорите теперь, какое вы имеете отношение к аварии? Какая вам грозит беда?
На Адиля напала сильная икота. Он корчился и задыхался. Нариман кинулся к ведру с водой, стоявшему на печи. Но Адиль поднялся с табурета, подошел к подоконнику, на котором стояли чистые пиалы, накрытые газетой, взял одну и тут же увидел в уголке пустую наполовину бутылку вина.
— Э-э, браток, не нужно воды! Если можно, я лучше этого проклятого пойла выпью. — Он не стал дожидаться разрешения, опрокинул содержимое бутылки в большую пиалу, наполнив ее до краев, и с наслаждением выцедил. Потом вытер рукавом усы и повеселел. В глазах заиграло веселье, с оплывшего лица стала спадать синюшность, икоту словно ножом отрезало. — Ты, браток, задал мне очень трудный вопрос. Я, пожалуй, на него ответить не смогу. Думаешь, выпил стакан твоего вина, так расколюсь, все наружу выставлю? Нет, шутишь! Ищи дураков! Я тебе не райисполком! — Язык у Адиля развязался. — Иуда! Даже Иуда и тот продался за тридцать сребреников! — Адиль пристально и недоверчиво смотрел Нариману прямо в лицо. Ноздри его гневно раздувались. — Может, ты скажешь, что не знаешь Иуду Искариота? Ты же учился не меньше меня, так что имя это тебе должно быть знакомо. Впрочем, и среди дипломированных специалистов сколько угодно ослов, которые даже газет не читают…
В глазах Адиля появились ужас и отвращение, когда он заговорил дальше:
— Враги хотели убить Иисуса Христа, однако не могли узнать его среди двенадцати апостолов. Иуда же был лучшим учеником и другом Христа. И сказал тот Иуда, потребовав тридцать сребреников: «Кого поцелую, тот и Христос». Продал! А может, от великой любви к Христу, к его делу? А ты, брат, тоже из тех ослов с ромбом! Не обижайся! У тебя времени не было думать о таком, а меня безлюдье научило кое-чему. Горы и степь. Думаешь, зря убегали от таких вот Христос в пустыню, Заратуштра в горы, и Мухаммед, и Будда? Эх, ты! Видишь то, что тебе указали другие, слышишь то, что другие кричат в твои ослиные уши! Не журись, брат, это тоже правда… Христос начал подгнивать изнутри, изменять своему делу, а Иуда понял это и не захотел, чтобы Христа признали ренегатом, сам пошел на то, что глупцы назвали предательством, чтобы убить Иисуса физически, зато сохранить его учение, его дело на века. В свое время христианство было прогрессивным, не так? И тридцать сребреников взял, чтобы люди не стали искать глубоко причин его измены, и на то пошел сознательно, чтобы потомки клеймили имя его. Страшно! О, как страшно, браток! Нет, не предателем он был, а героем! Почему никто не вспомнит, как умер гордый и мудрый Иуда Искариот? Скажи мне, ты!
Адиль замолчал, уставившись на пустую бутылку.
Нариман был поражен услышанным. Все, что сказал Адиль, было неожиданно и дико. Он понял, как глубоко презирал его этот опустившийся, потерявший человеческий облик пьяница.
— У меня нет Христа, — вдруг горько сказал Адиль. — Я дешево не продамся. Мне нужны деньги. Много денег. А пока мне хватит и одной поллитры. Остальное завтра отдашь. Тогда ты узнаешь абсолютно все, и не останется больше парижских тайн. Я завтра выйду на работу. Как только освобожусь, приду. Я же сейчас на карьере болтаюсь. Электриком работаю Не удивляйся. У меня много специальностей. Как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец, и геолог и электрик, и страж смерти на складе взрывчатки Кстати… Ах, да ладно… об этом после, потом скажу… Склад… Электрик — чес-тво по Райкину.
Нет, это не бред. Не похоже на обычную пьяную болтовню. Он что-то знает. Не прост, совсем не прост. И неглуп, подумал Нариман. Жалко, пропал совсем парень. Эрудит чертов!
— А чего или кого вы боитесь? — не выдержал Нариман.
— Это ты верно понял. Боюсь. И сейчас я тебе ничего не скажу. Не могу. Опасно. Голову могу потерять. Чтобы сохранить ее на плечах, я должен отсюда убраться в такую даль, где обо мне не слышали и где бы меня никогда не нашли. Ха! Как пророк! А для этого мне нужны средства. Иначе они меня не пожалеют.
— Они? Кто это они?
— Завтра, браток. Ты уж потерпи. Приду, как только смену сдам. Нет, только не в этом доме… Встретимся где-нибудь в другом месте. Хотя бы на автостанции. Знаешь, почему? Да потому, что когда я тебе все стану рассказывать, то должен одной ногой стоять на подножке автобуса! Вот так! Будет плохо, если я не смогу уехать. А для этого, я говорил, мне необходимы деньги. Думаю, ты успеешь их приготовить для меня. Пока же мне трех рублей хватит.