Вскоре стражники увидели то, ради чего они потеряли лишние пять минут, вместо того чтобы продолжать ехать на рудник.
Человек в мокрой одежде, которая почти уже высохла, красные слипшиеся волосы, мешки под налитыми кровью глазами которые взирают на пришедших стражников с опаской и любопытством.
Человек шел по обочине, и стража с каретой остановилась в десяти метрах от «жертвы».
-Эй, не хочешь на меня работать? – спросил возбужденный голос из кареты. Он был весёлым, и отдавал юношеской наивностью. Карета качнулась – громыхнув своим весом – переменувшись с одной стороны на другую, и из неё послышался игривый женский смех. Затем карета качнулась ещё раз – ещё более заливистый и игривый женский смех каскадом разлился по пространству. Из кареты послышался звук сбрасывания и разрывания одежды, он шел один за другим, и сразу за ним раздалась новая порция смеха, на этот раз он был заманчивым и томным.
Жертва подумал, что про него забыли, потому развернулся и пошел вдоль дороги дальше, надеясь найти более расположенных к разговору людей. Но его не могли отпустить просто так.
-Кто разрешал тебе уходить!? – послышался полный возмущения и злости голос. - Ты даже на мой вопрос не ответил, смеешь меня игнорировать? Ты хоть знаешь кто я такой? – Голос был возмущенный и отдавал задетой гордостью. – Ты упустил лучший шанс в своей жизни, второй раз я не предлагаю. Убить его.
Стражники под шлемом хищно улыбнулись, единственная отдушина в их работе стражниками – то, что они часто могут убивать, грабить, даже насиловать, и им зачастую всё сходит с рук, главное не делать это чересчур открыто, а если и делать – важно кого-то подставить.
Сейчас они нарочито медленно доставали мечи из ножен, в мыслях представляя себе более жестокий метод расправы над жертвой. Они медленно подходили к человеку, а последний даже не отходил, не начинал бежать или молить о помощи, единственное, что он делал – мрачно вглядывался в подходящих стражников. То что жертва не убегал – расстраивало стражников.
Жертва не мог поверить, что стражники смогут просто-так убить невиновного человека, жертва даже слова не сказал, и сделал действие, которое только пораженный порчей разум воспримет как оскорбительное. Стражники не пытались разобраться или отговорить своего «командира» они просто исполняли приказы, и глаза их уже налились жестокостью.
Жертва стоял, пальцы широко расставлены, а руки слегка отдалены от тела, особой мягкостью его характер не отличался, он попал неизвестно куда, и первое что встретил – людей желающих убить его, не лучшее начало знакомства с непознанными землями.
Черное сердце в груди стукнуло особенно гулко, по телу разлилось пламя битвы, пальцы начали сжиматься и разжиматься от нетерпения. Глаза заискрились холодом, и начали стремительно просчитывать движения противника. Дыхание сбилось, а на губах появилась легкая улыбка.
Меч первого стражника летел ему в лицо. Жертва потянулся рукой к рукояти меча – но не ощутило его, сердце жертвы упало. А глаза вспыхнули гневом. Рука на доли секунды застыла и метнулась дальше, за пояс. Рука прочертила дугу, и нож-тесак отрубил запястье стражнику. Вторая рука прочертила полосу и нож проскользил под сочленением шлема, вспарывая горло стражника.
Стражники все поголовно закончили первый этап закалки тела, потому даже полностью вспоротое горло не могло их убить – лишь ослабить, но и жертва был не так прост. Вместе с клинком он запустил свою ян – которая приняла вид молнии, и сжарила человека внутри его доспехов.
Стражник упал, а его коллеги испытали шок – который перерос в гнев. Они метнулись к жертве, из кареты уже разносилось тяжелое дыхание и стоны.
Жертва не стал дожидаться пока следующий стражник подойдет, он сам рванулся вперёд. Его нож-тесак, взятый обратным хватом, стремительно рассекал воздух, и впился в центр грудной клетки второго стражника, тот даже осознать не успел, как внутрь его тела хлынули голодные потоки огня – которые с великой яростью сожрали органы человека. Второй рукой жертва кинул свой нож в третьего стражника. Нож стремительно просвистел по воздуху, искрясь и потрескивая силой молнии – он впился в межбровье человека и вошел до рукояти, безжизненное тело завалилось, упав бревном.