Подобный жест указывал на безумное количество денег в распоряжении семьи Анак, рас они могут позволить себе оставить кольцо в конверте, полностью набитое товаром от заказчиков. Значит, конверт не так прост, или репутация семьи Анак подобного уровня, что никто желающий прожить подольше – не будет даже косо смотреть на конверт с семейным гербом!
У Анахеля не было причин проверять свои домашние ворота просто так, потому он продолжал работать.
Он понемногу вспоминал свои навыки по начертанию рун. Сейчас он начертил третью руну на зеркале, и решил отдохнуть. Он зажег отрезанный, маленький кусочек ладана и провалился в сон в сидячем состоянии, прямо посреди заднего двора перед артефактом.
Проснулся он через полтора часа, и душа его полностью восстановилась. Он продолжил работу, чертя четвертую руну.
Рука со всем телом дрожала, но рябь не достигала кисти, и не влияла на стилус, который был так же непоколебим, как и раньше. Анахель был максимально сосредоточен, и на четвертую руну у него ушло очень много времени и сил.
Сейчас он чувствовал невероятную сонливость и подкатывающую головную боль, которая была легкой и пульсирующей, раздававшейся по краям полушарий. Под глазами Анахеля были тени от усталости. Анахель не собирался рисковать проделанной работой, потому снова зажег ладан и заснул.
Сегодня был особенный день.
Три месяца прошло с начала приема заказов, и вот, Анахель прошел первый рубеж на пути к мастеру начертания.
Он написал все девять рун, и уплатил за это своеобразную цену.
К сегодняшнему дню Анахель подготовился как мог, он полностью сосредоточил свои силы на этой последней, завершающей руне в предложении, но даже так, сил едва хватило…
Анахель слегка превысил предел, но цель была оправдана. Не пойди он за грань, и прерви начертание на полуслове – последует откат, который в момент апогея девятого слова будет означать смерть.
Зубы цокотали, не желая смыкаться, их дробь отбивала импульсы, посылаемые в голову, что возвращались обратно – впиваясь иголками в десна.
Всё тело было пропитано холодным липким потом.
Вся концентрация, возводимая Анахелем, рухнула в единый миг, воля вернулась в тело, дух рассеялся, и то, что за ним могут наблюдать – волновало полу-эльфа в последнюю очередь.
Он лежал в позе эмбриона и дрожал, скованный судорогой что давила кости. Его тело вздрагивало, трепетало, сжимаемое спазмом в мышцах, и жжением в суставах.
Из дыхания были только короткие выдохи, с трудом выбивающиеся из пылающих легких.
Голова была отдельной темой…
Её сдавливало тисками с двух сторон височных долей, но Анахелю до этого дела не было, ему в принципе ни до чего не было дела.
Он корчился в полусознательной дымке, что граничила с комой, потому боли он не ощущал, чувства как таковые пропали, их заменила граница: света и реальности.
И ослепительный белый свет побеждал, заливая своим сиянием реальность, что всё сильнее скрывалась с края зрения.
Когда всё заволокло белым светом, сознание Анахеля потянуло вперёд, в центр белого сияния.
Он оказался в знакомом месте.
Позади него держащееся на последнем вдохе здание, с загнутыми вверх краями крыши. Впереди ступеньки, всё такие же разрушенные, под которыми подобие пруда, в нем - светлая вода – объемом с одну ладонь.
Анахель помнил это место – здесь он оказался впервые, когда его душа поглотила сознание.
Почему он здесь, он не знал, он помнил, как бывал здесь первый раз, но не помнил, что стало причиной сиюминутного визита.
Он не думал.
Находясь в этом разрушенном, пасмурном и угнетающем мирке – он чувствовал странное чувство родства, и необъяснимое чувство умиротворения.
И даже следящий за ним небесный взор – не мог порушить этих чувств, Анахель улыбнулся, без всяких негативных эмоций взирая на небо: пасмурное, затянутое тяжелыми, серыми тучами, по которым то и дело пробегает всполох молнии.
Он услышал бормотание, доносящееся с небес.
Звучало не совсем как бормотание, это была речь, четкая и прямая, язык на котором излагалось нечто – был грубым, и рычащим – даже больше чем язык демонов.
Слова казались скомканными, а затем небрежно брошенными изо рта. Каждая буква проглатывалась, и создавалось впечатления что у сидящего над небесами – проблемы с дикцией.
Речь была четкой, но смысл не доходил до сознания Анахеля – он слышал слова, но на подходе к его духовным ушам – они просто растворялись по пространству, словно брошенная вода, отскакивающая от металла.
Анахель пожал плечами, даже неизвестный гость в его душевном пространстве не мог внести беспокойство в чувства Анахеля, он оставался безмятежно спокойным, даже беспечным.