Рейчел улыбается. Довольна. Она чувствует, что мистер Маджента бросил свою жену в беде где-то на этом пути, и идея полноценного материнства-одиночки быстро теряет свой глянцевый блеск. У Мадженты, однако, есть деньги; это очевидно по качеству ее домашней обстановки — и по тому факту, что она явно не работает, но все же может позволить себе нанять няню. Корм для Daily Mail. Она рассказывает о часах работы, заработной плате, отгулах, сроках уведомления, режиме сна и питания Джорджа, о том, что он не может жить без своего жирного жирафа, о том, что разобрать коляску Bugaboo непросто, о том, что она будет использовать только органические продукты для его идеальной детской кожи и о том, что она должна в точности следовать рецептам Аннабель Кармель для его пюре. Джордж, очевидно, увлечен телевидением, но она предпочла бы, чтобы он слушал классическую музыку, и вместо этого купила ему немного Моцарта. В четверг она хотела бы, чтобы они посетили местную группу поддержки; это стоит 50 фунтов стерлингов за штуку, но малыши могут сесть в кружок и посмотреть, как бездетная женщина в менопаузе с куклой в носке и тамбурином поет и помогает им учиться с помощью игры. По вторникам утром у него также проходят уроки языка жестов, несмотря на то, что Джордж еще не может говорить. Маджента хочет знать, говорит ли она по-испански или готова быстро выучить, чтобы говорить с Джорджем на другом языке.
Рейчел кивает и говорит ей, что немного знает немецкий, что родители ее отца были из Берлина. Маджента выглядит взволнованной и говорит: «Отлично».
Она задается вопросом, не стоит ли ей убить ее вместо этого? В любом случае, она чувствует, что оказала бы ей услугу.
«Ты не замужем?» Маджента смело спрашивает ее.
«Да», — отвечает Рейчел, — «не смотрела». Это правильный ответ, она знает.
«Нет планов жениться, завести детей, путешествовать?»
«Никаких». Она снова думает о Дэниеле.
Джордж все еще извивается у нее на руках; он прекрасный малыш. Она чувствует его сильную жизненную силу, его пухлое лицо с молочной кожей, наблюдающее за тем, как он напрягает свои силы. Младенцы гораздо крепче, чем кажутся; люди обращаются с ними так, как будто они могут легко сломаться, как фарфоровые куклы. Но она знает другое…
«Он улыбнулся!» Маджента вскакивает: «Боже, он редко улыбается!»
Рейчел воздерживается от едкого замечания типа «ни хрена себе, с такой пиздатой эгоистичной мамашей, как ты» или что-то в этом роде. Она улыбается ему в ответ, затем Мадженте.
«Я думаю, ты ему нравишься».
«Идеально», — говорит она.
Маджента лучезарно улыбается. «Хорошо, Рейчел, когда ты сможешь начать?»
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Я вернулся в участок, и Кен Вудс задерживает меня, чтобы узнать последние новости. Он выглядит задумчивым, когда я сажусь напротив него; это знакомое выражение, но оно все еще выбивает меня из колеи. Я могу сказать, что он испытывает давление сверху. В этой игре это эффект домино: его босс полагается на него в достижении результатов, он полагается на меня, а я полагаюсь на команду. Крестики-нолики.
«У нас в руках серийный убийца, Дэн», — говорит он, как будто я сам еще не вывел для себя этот факт. «Судя по всему, тот же самый МО».… Верралис делает свое дело. Говорит, что мы не можем позволить себе плохую прессу и что он хочет побыстрее покончить с этим». Верралис — босс босса. Главный командир. Человек настолько обязан тяжелой работе других ради поддержания своей хорошей репутации, что забыл, каково это на земле.
«Есть новости о пропавшей Джоан Харпер? Кен перекладывает какие-то бумаги на своем столе и смотрит на меня поверх оправы очков.
«Это Ребекка Харпер, сэр, — поправляю я его, — и пока ее точно не опознали. Охранник, который нашел Карен, предоставил нам записи с камер видеонаблюдения, так что мы проверим их, а затем объявим ее в розыск. Я подозреваю, что она недалеко ушла. Агент по недвижимости говорит, что она сказала ему, что сдавала кое-какие вещи на хранение, пока была в командировке.»
«Хорошо, тогда найди место для содержания под стражей и посмотри, что там выяснится. Черт возьми, если это наша женщина, то она уже могла бы загорать на Коста-дель-Соль.
Я качаю головой». Моя интуиция подсказывает мне, что это не так.
Вудс фыркает. «Не то чтобы я не доверял твоим предчувствиям, Дэн, просто… ну, мы не можем позволить себе не прикрывать свои задницы».
Я чувствую раздражение. Опустошен. Очевидно, что речь идет не о жертвах; речь идет о том, чтобы не выглядеть плохо в прессе; речь идет о том, как нас воспринимают в глазах тех, кто важен, или кто, по мнению Вудса, имеет значение.