«Я ничего не думаю, доктор Мэгнессон, поэтому я здесь, чтобы вы могли сказать мне. Зачем ребенку признаваться в убийстве собственной матери, если это неправда?»
Она снова выдыхает. «Все мы обладаем психопатическими чертами характера, детектив Райли, в правильной мере они могут быть очень полезны для продвижения по жизни и достижения успеха, без сомнения, и в вашей работе тоже». Она мягко приподнимает бровь. «Бекка действительно была хрестоматийной, полностью лишенной эмпатии, очаровательной и убедительной, на самом деле чрезвычайно симпатичной. Однако она была в высшей степени манипулятивной фантазеркой, грандиозной, бесстрашной, совершенно равнодушной к своему собственному деструктивному поведению и тому эффекту, который оно оказывало на других. Вполне вероятно, что она убила свою мать, но столь же вероятно, что ей понравилось внимание, которое она получила за то, что сказала, что убила. Ее история изменится в соответствии с ее потребностями; в одной версии она будет изображать себя жертвой, в другой — нераскаявшейся преступницей.»
«Ты сказал, Ребекке было всего девять лет, когда она приехала сюда. Это так молодо, «говорит Дэвис, не в силах скрыть грусть в голосе. — Ты думаешь, она родилась психопаткой?»
Доктор Мэгнессон разводит руками. «Ах, великие дебаты. Некоторые эксперты считают, что это возможно, да, другие — нет, и многие другие не определились. Это не точная наука».
«Итак, какое место ты занимаешь, доктор?»
Мэгнессон тщательно обдумывает этот вопрос. «Каждый случай индивидуален, но в случае с Беккой паттерны ее мозга были другими, структуры ее префронтальной коры, «она указывает выше своих глаз, проводя пальцем горизонтально над ними, — вот эта часть отвечает за ваши эмоции, ярость, гневливость, счастье, радость, боль, способность испытывать сочувствие, любовь, сексуальное удовольствие, страх; она регулирует их все, выделяет химические вещества в ответ.… Эта часть мозга Бекки после тестов показала нарушение реакций и необычные паттерны. Я помню, как однажды она приняла участие в эксперименте, где мы показывали ей различные изображения, наблюдая за ее реакциями и рефлексами моргания. Изображения варьировались от очень милых и располагающих к себе котят и младенцев, полей, полных цветов, красивых пейзажей и тому подобного, до расчлененных тел, обугленных останков детей, погибших в пожарах, сцен убийства гризли, довольно отвратительных вещей, не в последнюю очередь для ребенка. Результаты были поразительными. Рефлексы и реакции Бекки были почти идентичны всем изображениям, которые ей показывали, а это означает, что она не могла различить эмоциональной разницы между обезглавленным трупом и милым щенком; она не была ни тронута, ни оттолкнута, ее не беспокоило и то, и другое. Было необычно видеть это в ком-то столь молодом.»
«Вы не ответили на вопрос, доктор».
«Разница между психопатом, ставшим генеральным директором успешной компании, и хладнокровным убийцей, я думаю, довольно проста…»
«Это так? Как?
«Травма, «говорит она, «жестокое обращение. Убийцы-психопаты, с которыми я сталкивался на протяжении всей своей карьеры, все без исключения пострадали от жестокого обращения или какой-либо травмы в раннем детстве. Итак, чтобы ответить на ваш вопрос, и да, и нет. По моему мнению, Бекка родилась с заметными различиями в префронтальной коре и паттернах мозга, так что, возможно, генетика сыграла свою роль, но именно жестокое обращение и травмы, которые она перенесла в детстве, вызвали эти характеристики и превратили ее в то, чем она была и является».
«Что именно?»
«Психопат, детектив, как я уже говорил».
Я не хочу вступать в дискуссию о природе или воспитании с доктором Мэгнессон; я подозреваю, что у нее на двадцать четыре года больше опыта, чем у меня.
«Похоже, Ребекка в свое время сменила много личин, доктор Мэгнессон. Использовала псевдонимы и маскировку».
«Да, это не так уж удивительно. Бекка утверждала, что, когда она была на моем попечении, у нее было несколько личностей. Хотя она определенно не была шизофреничкой, во всяком случае, не в традиционном смысле. Она искренне верила, что она больше, чем один человек с совершенно отдельным, уникальным набором эмоций, мыслей и мнений. В медицинских терминах мы называем это «расщеплением», при котором тяжело травмированный человек, усвоивший свои ущербные чувства, создает других персонажей в качестве механизма преодоления. По сути, те, кто страдает, отказываются от своего истинного «я» в пользу более… приятной личности, маски, если хотите, хотя она, я должен отметить, действительно очень реальна. Видите ли, в основном, их подлинное «я», чувства и эмоции предали их, остались неудовлетворенными или были каким-то образом высмеяны, проигнорированы или принижены, поэтому они полностью избавляются от этих чувств, становясь кем-то другим. Чувствовать что-то сделало бы их людьми, заставило бы взглянуть в лицо своим глубоким эмоциональным ранам, и это было бы слишком болезненно, возможно, даже привело бы к самоубийству, что я наблюдал в некоторых случаях у пациентов с психозом, которые пытались залечить свои глубинные раны.» Она выглядит опустошенной, когда говорит это: «Ребекка Харпер была глубоко встревожена, возможно, это был самый встревоженный ребенок ее возраста, которого я когда-либо лечил за свою карьеру. Когда она прибыла, у нее также было биполярное и антисоциальное поведение.»