***
— Черт возьми, чем они заняты, Баве?!
Начальник внешней разведки развел руками.
— На связь не выходят, информацию не предоставляют. Сколько они находятся в Берлине?
— Го-о-д. Почти…
Рид Баве прочистил горло и ослабил узел галстука.
— В этом месяце будет год, как Эдвард Милн и Элисон Эшби находятся в Берлине.
Генерал обвел покрасневшими от бессонницы глазами кабинет начальника и снова посмотрел на свои руки.
— И за этот год мы не узнали ничего ценного, Рид! Ни-че-го! Вот я и спрашиваю тебя: чем занимаются твои агенты под самым носом у Грубера?! Голос начальника взревел, поднимаясь к высокому потолку кабинета.
— Мы урежем их содержание в Берлине. Да-а-а, да!
Хью Синклер утвердительно кивнул головой и довольно скрестил руки на животе.
— Сэр, это ни к чему не приведет, — начал Баве после небольшой паузы. — Финансово эти резиденты мало зависят от нашей разведки. Все, чем они обязаны нам, фактически сводится к тому, что перед поездкой в Берлин им был предоставлен в пользование так называемый Grosser Mercedes, анонимно заказанный нашими людьми у Daimler-Benz AG. Не скрою, автомобиль шикарный, в точности такой же, как у Грубера, но…— Рид развел руки в стороны. — Это все Оба резидента, и Милн, и Эшби, из состоятельных семей, и…
Синклер торопливо взмахнул рукой, приказывая своему подчиненному молчать.
— Перед их назначением в Берлин ты сказал мне, Рид, — проницательные глаза сэра Хью обратились к генералу, — что Милн — один из твоих лучших агентов. Так что же он за все это время сообщил нам? Про девчонку я не спрашиваю, насколько я помню, это ее первое задание, смешно было бы ожидать от нее хоть что-то вразумительное.
Баве снова ослабил галстук и нервно сглотнул слюну.
— Довольно много, сэр. Я бы сказал, — с учетом нынешней обстановки, — очень много. Я напомню вам, что в первый же день своего пребывания в Берлине агенты столкнулись с министром Гирингом.
Из их последующих донесений я делаю вывод, что они, вернее, Элисон Эшби… понравилась рейхсмаршалу, иначе бы он не стал приглашать их на вечера, где собирается только избранный круг Грубера. Может быть, это, как и предполагают сами резиденты, было сделано только ради забавы, но на сегодняшний день они лично знакомы с приближенными фюрера. Милн занимает должность сотрудника филиала фармацевтической компании «Байер», влиятельной в плане промышленности Германии настолько, что, по сути, ее руководители, вместе с Круппом и небольшим кругом других промышленников, диктуют Груберу свои условия. Милн также предполагает, что Карл Дуйсберг, глава «Байер», наряду с руководителями других компаний, спонсирует партию Грубера, НСДАП. Но власть его еще не настолько прочная, чтобы…
— Короче, Рид.
Синклер поднялся из кресла и отошел к высокому окну, из которого открывался великолепный вид на город.
Но короче не получилось, потому что Рид Баве, — неожиданно для самого себя, — подробно рассказал сэру Хью Синклеру обо всем, что ему следовало знать относительно пребывания Милна и Эшби в столице Германии. Кроме того, напомнил он, — будто это могло быть не очевидно для руководителя внешней разведки Великобритании, — разведчика, чья работа часто не бывает быстрой, нигде не ждут. Тем более его не ждут в Берлине, к которому сейчас, так или иначе, приковано внимание всего мира, хотя он, этот мир, старательно делает вид, что это совсем не так. Все это сказано к тому, заметил Баве, что присутствие иностранных нелегалов-разведчиков в нынешней Германии, а тем более с таким заданием, какое получили эти двое — попытка внедрения в ближайший круг Грубера, — чрезвычайно опасно, и не может быть выполнено «быстро» просто потому, что никто не может знать, насколько это в принципе возможно. У этих разведчиков, — подчеркнул Баве, указав на папки с личными делами Милна и Эшби, — все получается гораздо лучше, чем можно было бы ожидать, а потому сокращение бюджета, выделяемого на содержание агентов или, что многократно хуже, закрытие миссии и отзыв агентов из Берлина, лишит Ми-6 одного из главных источников оперативной информации о том, что сегодня происходит в столице рейха.
Увлекшись рассказом, — что с генералом бывало не так уж часто, просто потому, что ему было скучно, а разведка и опасность, пусть и преследовавшие уже других, а не его лично, убивали эту скуку, — Рид Баве разложил перед адмиралом наиболее важные, на его взгляд, донесения агентов: описание верхушки Рейха, от Гиринга и до Гиббельса, вплоть до того момента, как последний, танцуя с Эшби на одном из вечеров, предложил ей работу в доме мод, который курирует его супруга, красавица Магда; вылазка Эдварда и Элисон в лагерь Дахау и далее, далее, далее, — вплоть до новой шифровки Милна, полученной сорок минут назад, в которой он сообщал, что в ближайшем кругу Грубера все последнее время обсуждаются одни и те же слухи относительно подготовки чрезвычайной, масштабной операции. Никаких точных данных у Милна еще не было, но слухи о ней повторялись разными людьми настолько часто, что, по его мнению, к ним стоило прислушаться.
— А этот лагерь, в Дахау, что ты думаешь об этой информации?
Синклер подошел к Баве, и остановился перед ним, скрестив руки на груди.
— Возможно ли, чтобы лагерь, такой, как его описывают твои агенты, был создан за столь короткий срок, менее чем за два месяца с момента прихода Грубера к власти? И насколько вероятно, что там происходит именно то, о чем они сообщают?
— Если честно, адмирал, сведения о лагере и мне кажутся преувеличенными. Власть может быть жестокой, но не настолько. Тем более, в целом у нас очень хорошие отношения с Берлином…
Баве вытянулся перед адмиралом и щелкнул каблуками.
— Да, да… ну что ж, у каждого бывают ошибки.
Глаза Синклера, похожие на глаза мудрой жабы, позволили себе немного улыбнуться.
— Мы оставим агентов в Берлине, но прежде вызови их сюда под предлогом того, что их миссия окончена. Посмотрим, что они еще нам расскажут, если их напугать.