Уриэль помог Пазаниусу встать на ноги.
— Так что мы делаем теперь? — спросил сержант, утомлённо прислонясь к груде валунов и вытирая пыль и пот с лица.
— Не знаю, — честно ответил Уриэль. — Мы сделали то, ради чего прибыли сюда. Мы исполнили нашу смертельную клятву.
Пазаниусу было очень больно, но он улыбнулся. Казалось, с его плеч, наконец, упала гора, которую он носил столько времени, и теперь он снова может радоваться жизни, как прежде.
— Так здорово снова увидеть, как ты улыбаешься, мой друг, — сказал Уриэль.
— Да, давненько я себя не чувствовал так хорошо.
— Наша честь восстановлена, — радостно проговорил Уриэль.
— Я знаю, — ответил Пазаниус. — И я не думаю, что мы её когда-то теряли.
— Конечно, — согласился Уриэль. — Если бы только можно было рассказать всем на Макрэйдже, что мы выполнили свой долг…
— Я не надеялся бы на это. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает о произошедшем здесь.
— Да уж. Я тоже не питаю иллюзий, — ответил Уриэль. — Но это не так уж и важно. Мы с тобой знаем, и этого более чем достаточно.
— Ты прав, капитан.
— Раньше я уже говорил, что ты не обязан называть меня капитаном.
— Раньше, — подчеркнул Пазаниус, — но мы с честью выполнили наше задание, и теперь ты снова мой капитан.
Воины пожали друг другу руки, довольные тем, что выжили и оправдали надежды, возложенные на них Орденом, и выполнили миссию, с которой были сюда отправлены. То, что они по-прежнему находятся в порабощённом демонами мире, за тысячи световых лет от дома, было уже не важно. Им было просто хорошо от осознания, что они добились своего.
Не важно, что с ними будет дальше, их долг исполнен. Всё было кончено.
К ним приблизился лорд Бескожих, дожёвывая чью-то ногу.
— Куда идти теперь? — спросил он. — Уходить?
— Уходить? — грустно переспросил Уриэль. — Как? У нас нет выхода. Шахта завалена. Мы не можем выбраться отсюда.
Лорд Бескожих искоса посмотрел на Уриэля, словно не мог поверить, что посланник Императора мог ляпнуть такую глупость. Он показал на что-то за спиной капитана и произнёс:
— Машина большого железного человека уезжает!
Сначала Уриэль вообще не понял, о чём идёт речь, но когда проследил за указующей лапой лорда Бескожих, то увидел тёмный силуэт адского локомотива, который медленно, но верно двигался к обрамлённому черепами тоннелю — из пещеры можно было выбраться, правда, в другое измерение. Мерцающая красным дверь всё ещё была открыта, и хотя осиротевший поезд все увереннее набирал скорость, ещё можно было успеть запрыгнуть в вагон, если поторопиться.
— Привёз сюда большого железного человека, — сказал лорд Бескожих. — Увезёт и нас тоже.
Уриэль и Пазаниус переглянулись.
— Как тебе такая идея? — спросил Уриэль, на губах его играла еле заметная улыбка.
— Я думаю, что куда бы он нас ни отвёз, там всё равно не будет хуже, чем здесь, капитан, — сказал Пазаниус, отталкиваясь от груды валунов.
— Надеюсь, ты прав.
— Ну, мы можем рискнуть и прыгнуть в неизвестность или остаться здесь, где всё известно наперёд: нас рано или поздно придавит горой, которую так невзлюбил Торамино.
— Хороший довод, — согласился Уриэль; поворачиваясь к лорду Бескожих. — Собирай племя. Мы уходим.
Лорд Бескожих запрокинул голову и издал пронзительный крик.
Через секунду все Бескожие собрались возле вожака. Их осталось меньше дюжины. Уриэль вновь ощутил угрызения совести. Ардарик Ваанес был прав, говоря о том, что если не все, то подавляющее большинство Бескожих погибнут здесь.
Вентрис кивнул:
— Хорошо, сматываемся отсюда!
Хонсю думал, что он мёртв.
Но когда стало ясно, что это не так, он решил, что ослеп.
Всё, что он мог чувствовать, — боль. Всё, что он мог услышать, — тяжёлые раскаты артиллерийского обстрела. Он сел, чувствуя, что его глаза словно чем-то залеплены, и нащупал непослушными пальцами вакуумную защёлку латного воротника. Стянув шлем с головы, комендант понял, что глаза вроде бы целы, но залеплены запёкшейся кровью.
Хонсю провёл рукой по лицу, стирая противную слизь. Рот коменданта был забит землёй, и он долго отплёвывался, бормоча проклятия.
Он ещё раз протёр лицо, его раздражало, что он не может отчистить всю слизь и разлепить второй глаз. Но через какое-то время он понял, что не сможет этого сделать. Кусок черепа попросту отсутствовал, снесённый выстрелом из болтера, левая половина лица была очень сильно обожжена и превратилась в кровавое месиво, а всё, что осталось от глаза, — это клейкий комок грязной слизи.