— Да некогда, мам. — Саша подошел, обнял маму и поцеловал.
— Да, мы знаем, ты у нас самый занятой, не то что твои братья. Павел у нас часто бывает, да и Димка захаживает, хотя уж он-то не меньше твоего занят.
— Да ладно, я знаю. Хорошо, мам, теперь буду часто бывать. — Саша почувствовал на спине взгляд отца. Обернулся. — Вот честное слово, пап, каждые выходные буду приходить. Нет, вернее, не в выходные, в выходные же у меня особая работа, но каждую неделю — это точно.
Отец вздохнул. В другое время он рассмеялся бы непутевому сыну, но сейчас настроение у него было подавленное. Как Паша ни успокаивал его, но Чечня есть Чечня, Гудермес есть Гудермес, «горячая точка» она и есть «горячая точка».
— А мне не будешь мерить? — спросил он Диму, видя, что тот отдает матери кожаную сумочку с тонометром.
— А что, надо, пап? Давай, если плохо себя чувствуешь. — Дима взял из рук мамы тонометр.
— Да нет, пожалуй, не надо, а то сейчас намеряешь, я еще больше расстроюсь.
— Это правильно, — сказал Павел, — не надо мерить. Как и по врачам не надо ходить никогда.
— И это говорит психолог, человек, у которого в семье двое врачей и сам он почти врач, — покачала головой Татьяна Николаевна.
— Ну ладно, давайте ужинать, что ли, а то все какие-то расстроенные сегодня, — бодро сказал Дима. — Мам, что у нас на ужин?
— Запеченная рыба, салат, картошка в духовке, как вы любите. Давайте к столу.
Андрей Сергеевич занял свое, главное, место, рядом расположился Павел. Дмитрий сел напротив брата и посмотрел на Сашу:
— Иди садись, пивка пока выпьем.
На столе стояли три бутылки чешского пива и бокалы. Саша посмотрел на свои руки.
— Сейчас, копыта только замою, — сказал Александр. — Я воду в машину заливал.
— Что сделаешь? Что замоешь? — испуганно спросила Татьяна Николаевна.
— Руки, мам, руки, — засмеялся Саша.
— Ну и жаргон, — покачал головой отец. — Дим, у вас в больнице тоже так говорят?
Дима засмеялся и отрицательно помотал головой.
— Нет, пап, у них свой сленг, медицинский. Ты что, не знаешь разве, что врачи самый циничный народ? — сказал Павел и разлил пиво по бокалам. Одной бутылки на четверых не хватило, открыл вторую. Пена красиво поднималась.
— Бегу, бегу, бегу, без меня не пейте! — Саша занял свое место, взял бокал и чокнулся с братьями и отцом.
— Мать, ты пиво будешь? — крикнул Андрей Сергеевич в сторону кухни.
— Не надо ей, с таким давлением, — тихо сказал Дима. — Ей лучше рюмку коньяку. Если мы, конечно, будем. — Дима хитро посмотрел на Павла.
— Будем, — подмигнул ему брат. — Мне клиент такой коньяк подарил. Тебе с твоей зарплатой полгода на такой работать надо.
— Теперь заработаю. У меня тройной оклад будет, — гордо заявил Дима. Услышав это, Андрей Сергеевич тяжело вздохнул и опустил голову на руки.
— Пап, ну ты еще будешь, ну ладно, не надо, а? — Дима встал из-за стола, подошел к отцу и положил ему руки на плечи. — Мать и так вон переживает, давление вон какое, и ты еще.
— А чего тебе, здесь плохо? — сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сорваться на крик, сказал Андрей Сергеевич и убрал руки сына с плеча. — Здесь, что ли, мало тебе экстремальных операций, обязательно надо туда лезть? Что ты там забыл?
— Да меня Михайлов позвал, понимаешь ты или нет, папа? Или ты не знаешь, кто такой Михайлов?
— Да знаю я его прекрасно. Недавно у нас с ним интервью было. Он что, тоже едет?
— Нет, он только вернулся. Но обязательно навестит меня там. Всего-то два месяца.
— Да знаю я твои два месяца, потом еще будут два месяца, потом еще.
Татьяна Николаевна внесла блюдо с запеченной рыбой. Сыновья глубоко с наслаждением вдохнули аромат, который исходил от блюда. Никто не делал никаких движений, чтобы помочь матери, знали, она этого не любит. Поставив рыбу, она исчезла и внесла блюдо с салатом, затем малосольные огурцы и квашеную капусту. За ними последовала дымящаяся печеная картошка. Завершив сервировку стола, Татьяна Николаевна стала раскладывать еду по тарелкам, никого ни о чем не спрашивая. Начала с мужа, потом положила Павлу, затем Александру и последнему — самому младшему, Диме. Такой порядок в семье Кочетковых соблюдался всегда.
— А коньяк когда пить будем — потом или сейчас? — спросил Саша. Он посмотрел на Павла. — Что за манера у брата: похвалиться, подразнить, а на стол не выставить?
— Вообще-то я думал, мы будем пить его на десерт, то есть как дижестив, но, если хотите, я достану.
— Что? Какой еще дижестив? — недовольно поморщился Андрей Сергеевич.