Маг смерти проверил декларацию груза, закрыв глаза выпустил область контроля, проверив нет ли на корабле незаконных пассажиров и попрощавшись уплыл, а Николь так и стояла на палубе грузового корабля, не в силах стереть из памяти ощущение присутствия Эвклида.
Порт Афин показался девушке неприветливым. Когда она отплывала с него, считала самым прекрасным на земле, а сейчас… сейчас ей было больно вновь видеть его.
У выхода её уже ждала машина с водителем. Мужчина поклонился и открыл перед девушкой дверь. Ну вот, она сядет в машину и вернётся в особняк. Будет встреча с отцом и Гюнтером, а потом Николь побежит к Кларе. Сестрёнка единственный человек, по которому Николь скучала. Она не видела её уже несколько месяцев, с тех пор, как она вернулась домой, после точно такого же звонка. И почему им не дали остаться вместе в Египте?
Родной особняк, когда-то казавшийся Николь настоящим дворцом, сейчас виделся девушке тюрьмой. Он был в пригороде Афин, на холме, с которого можно было рассмотреть город. Красивое место, полное жизни и… мафиози. Последнее Николь нисколько не беспокоило, так как она выросла в окружении этих людей.
Прислуга кланялась, когда девушка проходила мимо, а когда госпожа отходила достаточно далеко, сразу начинала перешёптываться. Из-за этого принцесса клана Виванни никогда не любила служанок, считая их сплетницами и лгуньями.
Стук каблуков, по паркетному полу, как тиканье часов отмерял время, приближая неизбежное. Николь открыла большие, двустворчатые двери, ведущие в залитый солнцем кабинет отца и увидела, как Гюнтер что-то рассказывал её отцу.
Марко Виванни — статный, загорелый итальянец, с приплюснутым большим носом и пышной короткой бородой. Когда он начал лысеть, стал брить голову, не желая смешить всех блестящей плешью. Отец казался уставшим и серьёзным.
Гюнтер же напротив был весел. Громадный, мускулистый, он всегда казался Николь недвижимой скалой, с которой она ничего никогда не могла сделать. Её первая брачная ночь была просто ужасной. Когда этот монстр навис над двенадцатилетней девочкой — она думала, что он раздавит её. Его неизменные густые бакенбарды, были как всегда идеально подстрижены.
— Привет родная, с возвращением. Ты просто красавица, — с теплотой в глазах сказал Марко.
— Пап, почему ты сказал возвращаться. Что-то случилось? — со страхом спросила Николь.
— Подпиши это, — Марко взял скреплённую зажимом стопку бумаг и протянул их Николь.
— Это что? — Николь взяла их и начала искать ручку на столе.
— Заявление на развод, — небрежно сказал Марко.
— А-а, — девушка по началу даже не поняла, что услышала, продолжая как ни в чём не бывало искать ручку. — Стоп, что? — опомнилась она.
— Ты, к сожалению, не смогла родить ребёнка, потому я решил, что вы разведётесь. Мне нужен внук, мальчик. Мне нужен наследник, которому я все передам.
Николь никогда не понимала одержимости отца этим вопросом. Казалось, что он думает только о внуке, что только это беспокоит его. Она не понимала маниакального желания отца сохранить линию крови. Но девушке было плевать, неужели она наконец избавится от этого чудовища? Неужели она будет свободна. Внезапно этот ужасный день, в какой-то миг, сделался тёплым и ласковым.
— Я решил, что твоё место займёт Клара, — услышанное разбило Николь. Она открыла рот, но не смогла ничего сказать.
— Как ты можешь так поступать с ней? Как ты можешь отдавать Клару, свою дочь, этому выродку. Ты что, совсем нас не любишь? — наконец заговорила девушка. Она сжала бумаги, помяв их. А Гюнтер стоял рядом с Марко, противно улыбаясь. Он был сильнейшим магом в клане Виванни и ценнейшим активом. Гюнтер, практически, мог делать всё, что пожелает. Маг огня восьмого ранга — это просто невероятная сила для клана вроде Виванни.
— Милая, — пропел Марко, — сколько раз я тебе говорил, не оскорблять Гюнтера. Он наш сильнейший маг. А теперь, прекрати мять бумаги, и подписывай.
— Ты совсем больной? Из-за одержимости внуком ты сломаешь жизнь ещё и Кларе? — закричала Николь, — не буду я ничего подписывать. Я уже маг шестого ранга, я сама стану помогать клану, как наследница.
— Закрой рот и подписывай, — закричал Марко, стукнув по столу и проделав в толстой дубовой столешнице дыру.
Николь не смогла сказать ни слова, она никогда не могла перечить отцу. Она… она не могла идти против его воли.
— Подписывай, — прорычал Марко. Гюнтер протянул ей ручку, которую носил в нагрудном кармане пиджака. Мерзкая улыбка не сходила с его лица.