— И что ты рассказал? — засмеялся Арчи. — Второй кирпич справа, и стойте хоть до обеда?
— Примерно, — улыбнулся Том. Снова раздался звонок. Том повернулся к Дхутте: — Простите, что не сказал вчера, мы и так порядком усложнили вам жизнь.
Дхутта только отмахнулся, хотя по тому, как напряглись его плечи, можно было понять, что он раздражен; Все эти встречи были ему явно не по нраву, но что поделаешь?
— Если вы говорите, что им можно доверять, мистер Том, другой гарантии мне не нужно. Пойду впущу этих людей.
Арчи встал и зевнул. На нем были синие трусы и белая футболка, такая же мятая, как та щека, на которой он спал. Том подумал, что лишь второй раз в жизни видит Арчи без костюма, и вид у него был довольно странный.
Из коридора донеслись голоса: один — Дхутты, другой — явно женский. Арчи удивленно вскинул голову.
— Сюда, пожалуйста, — послышались приглушенные разъяснения Дхутты.
Спустя мгновение в комнату вошла Доминик, безупречная, как всегда, светлые волосы были прекрасно уложены и скреплены серебряным гребнем. Арчи сграбастал свои простыни и стыдливо ими прикрылся.
— Доброе утро, Доминик. — Том поцеловал ее в обе щеки.
Она крепко обняла его и шепнула в ухо:
— Я скучала по тебе.
— И я скучал, — он ответно обнял ее, — и Арчи тоже. — Она отошла в сторону. — Хорошо долетела?
— Чудненько. Привет, Арчи. Как спалось?
— Могла бы и предупредить, что приезжаешь, — упрекнул он ее.
— И отказать себе в удовольствии увидеть твое выражение лица? Ну уж нет! — засмеялась она.
Арчи схватил вешалку с костюмом и заковылял в ванную, старательно придерживая сползающие простыни.
— Я только что сварил кофе, — сказал Том, когда Арчи, в последний раз бросив на них испепеляющий взгляд, скрылся за дверью. — Будешь?
— Конечно.
— За тобой не было хвоста?
— Нет. Я несколько раз проверяла, но ничего такого не было.
— А Тернбул приехал вчера вечером, как договаривались?
— Вообще-то нет. Он позвонил мне после разговора с тобой, и мы условились встретиться сегодня утром в аэропорту. Он не хотел, чтобы она пробыла всю ночь вне морозильника.
— А что таможня?
— Без проблем. — Она улыбнулась Тому в благодарность за кружку с кофе. — Никогда не думала, что перевозить отрезанную руку так просто.
— Пара пустяков, — присел рядом с ней Том, — это очень удачная легенда. Мы с Арчи частенько ею пользовались. Если сопроводительные документы в порядке, в контейнер они даже не заглядывают. Им ни к чему проблемы: вдруг какой-нибудь несчастный малыш умрет, пока они будут держать у себя его новое сердце или почку. А как насчет орденов?
— Их мы тоже привезли. Арчи был прав: у Вайссмана тоже был Рыцарский крест.
Она вынула из кармана конверт и протянула его Тому. Он открыл его, вытряс крест на ладонь, перевернул, вгляделся в него и довольно кивнул:
— Да, тут такие же странные отметины.
— Еще я захватила фотографии картин Биляка. Подумала: вдруг пригодятся.
— Молодчина.
— Кстати, ты заметил там дырочки?
— На картине? Да. А что?
— Просто они необычные. Очень аккуратные. Все одного размера. Как будто они там не случайно.
— Тогда я не понимаю, зачем кому-то понадобилось делать их нарочно? — пожал плечами Том. — Разве только чтоб ее испортить.
Тут из ванной вышел Арчи; надев костюм, он, судя по всему, вновь обрел присущее ему хладнокровие, словно привычная одежда была частью его личности.
— Я хотел спросить вас, мистер Том, что это такое? — Дхутта указал на крышку шкатулки, в которой был спрятан ключ.
— Нацистский символ, — объяснил Том, — свастика с двенадцатью лучами вместо четырех, каждый луч обозначает человека. Этот символ называется «Черное солнце». Слышали о таком?
— Нет, — покачал головой Дхутта, постукивая пальцем по изображению, — а ведь свастика — индуистский символ, мистер Том.
— Да, — кивнул Том, припоминая рассказ Лаша.
— Это слово пришло из санскрита, там оно означало «нечто хорошее, что сбудется». В священных текстах оно могло обозначать Брахму, то есть, удачу, или Самсару, то есть возрождение. — Он посмотрел на Тома, голос его звучал задумчиво. — Я вот думаю, чем оно станет для вас, мистер Том?
Глава 38
Финансовый район, Цюрих
8 января, 12.42
«Фельц и Кº» занимали угловое здание в одном из самых дорогих районов Цюриха. Оно было выстроено примерно в середине XIX века в неоклассическом стиле, но с раздражающими глаз элементами эклектики: огромные каменные колонны центрального портика были не то ионическими, не то коринфскими.