— Готов? — спросила она, занеся над раной щипцы из нержавеющей стали.
— Ага, — кивнул Том, стиснув зубы.
Она раздвинула щипцами края раны, и сильное жжение, которое испытывал Том, превратилось в адское пламя, в глазах у него потемнело, он изо всех сил зажмурился. Прерывистое дыхание со свистом просачивалось сквозь стиснутые зубы, а когда пытка становилась совсем уж невыносимой, из его горла вырывались клокочущие стоны и хрипы.
— Спасибо тебе за это, — выдохнул он, надеясь, что разговор хоть немного позволит ему отвлечься от невыносимой боли, — ты молодец.
— Пока я в точности не выясню, что происходит, мне ты более ценен живой, чем мертвый, — ее голос был тверд и бесчувственен, — так что не благодари. Я всего лишь защищаю свои интересы.
— И все же спасибо тебе. — Он помолчал. — Тебе приходилось делать такое и раньше?
— Да, много раз.
— Ты медсестра?
— Нет. — Впервые за всю ночь на ее лице промелькнула улыбка.
Несмотря на свое нынешнее состояние, Том видел и понимал, что перед ним настоящая красавица. Ее длинные прямые волосы обрамляли прекрасное лицо, излучавшее дикую, необузданную страсть, а ее цыганистая смуглость, и поцарапанные коленки, и локти, торчавшие из порванного и перепачканного платья, не портили, а, напротив, дополняли картину. Она была невысока ростом, но отменно сложена и стройна.
И хотя ее голубые глаза сверкали неистощимой энергией, которая манила его и завораживала, он заметил в них и нечто иное: глубоко выстраданную, но невысказанную боль. Заглянув ей в глаза, можно было подумать, что она, скорее, смирилась с необходимостью жить, чем живет и наслаждается жизнью.
— Я… работала… — Она пожала плечами: — Ну. ты понимаешь.
— Ты была проституткой? — неуверенно спросил Том. Арчи шепнул ему что-то по этому поводу, когда они добрались до дома Витюши, внушительного здания на берегу Фонтанки, но Том, испытывавший страшную боль, вероятно, даже не расслышал.
— Да. — Она неожиданно повернула щипцы, и Том скривился отболи.
— Но как же…
— …я оказалась здесь? — Она печально усмехнулась. — Это длинная история.
— А я никуда не спешу. — Том кивнул в сторону собственной руки.
Последовала долгая пауза, во время которой она манипулировала щипцами, и Том уж было подумал, что она не настроена на откровенность, но тут она заговорила снова:
— Когда мне было шестнадцать, мои родители продали меня одному из главарей мафии здесь, в Санкт-Петербурге. Его звали Виктор Черновский. Бывший борец, родом из Риги. Сначала казалось, что мне повезло. Он никому не позволял прикоснуться ко мне, насиловал меня сам.
Том пробормотал что-то в знак сострадания, но она его не слушала.
— Потом, когда я ему наскучила, он стал давать меня своим приятелям — попользоваться, — продолжала она, — а это были отъявленные негодяи. И когда они возвращались после драк или «дела», именно мне приходилось их «штопать». Тогда я этому и научилась.
— А где ты так здорово выучила английский?
— Тут мне помог один из приятелей Виктора, американец. Он меня обучил. Он был единственным, кто относился ко мне по-человечески. Пожалуй, я была в него почти влюблена.
— А почему ты просто от них не сбежала?
— О, это ох как не просто. Оттуда уйти невозможно — ты или там или труп. Кроме того, — добавила она как бы между прочим, — я забеременела. Виктор узнал об этом и заставил меня сделать аборт. Вернее, это проделал его подручный одежной вешалкой. Готово! — Она выдернула щипцы с зажатым в них окровавленным кусочком металла величиной с горошину и продемонстрировала его Тому, прежде чем бросить на стальной подносик. — Похоже, ничего жизненно важного не задето.
— Отлично, — снова поблагодарил ее Том, а она, аккуратно протерев ватным тампоном ранку, которая опять начала кровоточить, смазала ее чем-то похожим на йод, после чего Том почувствовал резкое жжение и на месте ранки увидел коричневое пятнышко. — А что случилось потом?
— Потом? — Она помедлила. — Потом он придумал мне наказание.
Она помедлила, а затем левой рукой отвела назад прядь волос, и, к своему ужасу. Том увидел, что на месте уха у нее зияет отверстие с неровными розоватыми краями.
— Короче, я убила его, — произнесла она настолько обыденно, что поначалу Том даже не был уверен, что правильно ее понял. — Вечером, когда он взобрался на меня, как обычно, похрюкивая, будто жирная, потная свинья, я вонзила кинжал ему в затылок, а потом выкинула его в реку. Как Распутина. — Она хохотнула.