Все дни пребывания в Париже были посвящены выставке, где каждый находил что-то особенно интересное и нужное для себя. Дмитрия Константиновича увлекали новейшие достижения машиностроения.
В этот последний год XIX века изобретатели и конструкторы демонстрировали в основном конструкции экономичного двигателя, в котором нуждалось более всего капиталистическое хозяйство. Всеобщее внимание привлекал двигатель немецкого инженера Рудольфа Дизеля, здесь же были выставлены паровые турбины шведского инженера Густава Лаваля, реактивные паровые турбины инженеров англичанина Чарльза Парсонса и француза Огюста Рато. Все эти машины, конкурировавшие друг с другом, здесь, под стеклянным потолком павильона, казались умным и спокойным воплощением человеческого гения. За стенами павильона вокруг них сталкивались интересы различных промышленных групп, вступавших в ожесточенную борьбу.
Во Дворце машин Дмитрий Константинович встретился с Георгием Филипповичем Деппом, профессором Технологического института, читавшим курс паровых машин по рекомендации Чернова и в артиллерийской академии. Не удивляясь, точно они встретились на Невском в Петербурге, Депп решил немедленно познакомить Чернова с Дизелем.
— Представьте себе, — говорил он, идя впереди и показывая дорогу между огромных экспонатов, — мы с ним учились в Мюнхенском политехникуме, там студенты рассаживаются по алфавиту, и мы сидели на одной скамье. Депп — Дизель, Депп — Дизель… Он будет рад познакомиться с вами… Мы о вас говорили.
Маленького роста, с большой черной бородой, похожий на гнома, Георгий Филиппович радостно смеялся, вспоминая своего мюнхенского школьного товарища. Дизель, протягивая Чернову руку, подтвердил рассказ Деппа:
— Да, мы старые товарищи по школе… И это было лучшее время нашей… моей, по крайней мере, жизни! — поправился он.
— А я помню, — продолжал свой рассказ Георгий Филиппович, — как на лекции Линде об идеальном тепловом двигателе Карно Рудольф схватил свою тетрадку и записал на ней: «Изучить возможность применения изотермы на практике!»
С тех пор в продолжение четырнадцати лет школьный товарищ Деппа непрестанно размышлял над способами осуществления идей Карно. За эти годы студент превратился в ученого инженера и в 1892 году взял на изобретенный им двигатель патент, озаглавленный с юношеской смелостью так: «Теория и конструкция рационального теплового двигателя, призванного заменить паровую машину и другие существующие в настоящее время двигатели».
И вот теперь они, покоренные дерзостью молодого инженера, молча стояли перед двигателем, уже носившим название дизель-мотора.
Дизель и Чернов были представителями нового поколения конструкторов, инженеров и изобретателей, хотя деятельность их и проходила еще в XIX веке. Изобретатели предшествующих поколений шли к осуществлению своих не всегда даже ясных им самим идей ощупью, исходя из опыта и случайных наблюдений, не имея зачастую никакой теоретической подготовки. Дизель же, вооруженный теоретическими знаниями, как и Чернов, пошел к разрешению поставленной задачи, опираясь на требования теории, хотя в процессе работы и приходилось отступать от нее.
Было что-то общее и в их творческих биографиях, и Дмитрий Константинович с огромным вниманием и сочувствием слушал Дизеля.
— Да, то было лучшее время моей жизни, — повторил Дизель. — Момент возникновения идеи есть самое радостное время для изобретателя. Это время размышлений и творчества, когда кажется все возможным, все осуществимым. Выполнение идеи, когда изобретатель работает над созданием подсобного материала для реализации своей идеи, является все еще счастливым периодом жизни: это время преодолевания сопротивления природы, из которого выходишь возвышенным и закаленным, даже если ты потерпел поражение… Проведение изобретения в жизнь, — с горькой улыбкой закончил он, — это время борьбы с глупостью, косностью, завистью, злобой, тайным противодействием и с открытой борьбой интересов! Ужасное время борьбы с людьми, мученичество, даже в том случае, если все кончается победой!
— Ну, вы победили, господин Дизель! — взволнованный его признанием, воскликнул Дмитрий Константинович.
— Между идеей и ее осуществлением находится мучительный период человеческого труда, — ответил Дизель, — осуществляется лишь незначительная часть безудержных идей творческой фантазии. Осуществленная же идея всегда оказывается не тем идеалом, который возникал в воображении: изобретатель всегда работает с неслыханным уклонением от своего идеала, забрасывая свои первоначальные проекты и решения… Да вы и сами, верно, все это знаете не хуже меня! — закончил он с грустной улыбкой.
Дмитрий Константинович мог только наклонить голову в знак полного согласия с говорившим.
В России судьба изобретения Дизеля сложилась удачно. Всего лишь несколько месяцев назад, в ноябре 1899 года, Депп в качестве председателя Русского технического общества поставил на общем собрании общества свой доклад о произведенном им испытании созданного в России, по лицензии Дизеля, двигателя, работающего на сырой» нефти. Заканчивая доклад, Георгий Филиппович говорил:
— Первая же попытка построить у нас двигатель, пользующийся нефтью, которой столь богата наша родина и которая представляет наивыгоднеишее во всех отношениях топливо, увенчалась успехом. Безукоризненно выполненный нефтяной мотор пущен в ход, и я не могу не подчеркнуть, что именно у нас разрешен вопрос об экономичном тепловом двигателе, так как только с переходом на нефть окончательно и бесповоротно решается судьба дизель-мотора, обеспечивается ему широчайшее применение.
Депп заговорил с Дизелем о предстоящем на выставке докладе по поводу проведенных в Петербурге испытаний. Дмитрий Константинович крепким рукопожатием еще раз подтвердил изобретателю свое поздравление, простился с Деппом и вышел на переполненные народом вечерние, ярко освещенные улицы выставки.
Главные постройки на Марсовом поле, где помещался и машинный отдел, сияли в зареве огней. За ними горели волшебным светом Дворец электричества и Зал празднеств.
«Люди, не изобретающие, живут счастливее! — подумалось Дмитрию Константиновичу, глядя на веселые лица оживленных любопытством встречных людей. — Может быть, Дмитрий прав…»
Парижская выставка 1900 года была задумана как торжественная демонстрация достижений науки и техники ушедшего в прошлое XIX века. При постройке выставочных зданий были пущены в ход железобетонные и стальные конструкции. Дворец электричества и машиностроительный зал были в центре всеобщего внимания.
Выставка сопровождалась съездами ученых обществ, собраниями Французской академии наук, занявшими почти весь 1901 год. В состав экспертных комиссий входили представители мировой науки, техники и промышленности.
И вот на первом же в новом году собрании Международной комиссии экспертов по металлургии директор крупнейших металлургических заводов во Франции, доктор философии Поль Монгольфье, обращаясь к собравшимся, заявил:
— Считаю своим долгом открыто и публично заявить в присутствии стольких знатоков и специалистов, что наши заводы и все сталелитейное дело настоящим своим развитием и успехами обязано в значительной мере трудам и исследованиям русского инженера Чернова, и приглашаю вас выразить ему нашу искреннюю признательность и благодарность от имени всей металлургической промышленности!
Зал громко и дружно разразился аплодисментами в адрес русского инженера. Не подготовленный к такому неожиданному и торжественному признанию, Дмитрий Константинович встал и неловко поклонился, оглядывая зал: аплодисменты усилились и умолкли, когда, подождав немного, Дмитрий Константинович сел на свое место в первом ряду, опустил глаза и еще долго не поднимал их, стараясь скрыть взволнованность и смущение.
Скромность сопутствует большим людям не только как нравственная добродетель. Как инстинкт она охраняет деятельный ум от возможных ошибок и поспешных заключений.
Дмитрий Константинович, конечно, знал и без демонстрации мировой общественности, какое значение имеют и будут иметь его открытия в грядущий век стали и машиностроения. Но каждое признание подкрепляло его уверенность в том, что он стоит на правильно избранном жизненном пути.