У Мириам почти нет больше сил терпеть. Она лишь бросает мимолетный взгляд на свою галлюцинацию и хрипло мычит.
— И больше никакого меткого комментария? — интересуется Луис. Желтая изолента слетает с его глаза и облетает голову, прежде чем упасть куда-то под деревья.
— Мне нужно покурить.
— Ты не очень разговорчива. Я разочарован.
— И выпить хочу.
— Всё ещё не впечатлён. Это какая-то новая ты.
— Чтоб ты дерьмом подавился.
— Ну, вот опять, — говорит Луис. — Снова мимо.
Глава тридцать седьмая
Второй час
Она слышит шоссе прежде, чем видит его.
Знакомый шум машин. Рев пролетающих мотоциклов.
Мириам в одиночку бредет по пустой бесконечной дороге (будущий призрак Луиса её уже оставил, хотя она время от времени видит его среди деревьев).
Дорога в две полосы. Серый щебень. Разделительный барьер сломан.
Мириам прячет пистолет за пояс.
Она была здесь раньше. Несчетное количество раз. Стояла на шоссе, вытянув перед собой большой палец в надежде поймать попутку, словно она рыбка-прилипала, охотящаяся за акулой (акулой в поисках еды; стервятник, рыбка-прилипала, ворона… такова Мириам — мусорщик, падальщик).
Она снова ищет за счет видения чьей смерти ей прокатиться.
Но сегодня автостоп не сработает. Слишком медленное развитие событий. Большинство людей прекрасно понимает с чем может столкнуться, если подберет попутчика: зависимые, сумасшедшие, серийный насильник, — огромный вопросительный знак, ответ на который лучше не знать.
У Мириам совершенно нет времени.
Она видит приближающийся автомобиль. Субару, уже пару лет как отживший свое.
Мириам оказывается перед несущимся изделием японского автопрома. Медленно, слишком медленно проплывают по лобовому стеклу серые блики и Мириам замечает за рулем женщину, разговаривающую по мобильному телефону, которая, по всей вероятности, больше уделяет внимания разговору, нежели не дороге.
Мириам по-прежнему не двигается с места.
Машина продолжает ехать. Не останавливается.
Потом, в последний момент, слышится визг тормозов. Зад автомобиля заносит, словно виляющие бедра старого пса, но уже поздно, слишком поздно.
Машина врезается в Мириам.
К счастью, когда это происходит, скорость всего каких-то пару миль в час.
Становится больно (прямо сейчас болит каждый миллиметр кожи Мириам; даже, кажется, болят волосы), но это резкая боль, не такая как раньше.
И всё-таки это дает Мириам новый толчок адреналина в крови, второе дыхание.
Женщина в автомобиле ошарашена. Ей несколько за пятьдесят. Она блондинка; короткая стрижка предполагает, что она или лесбиянка, или из тех женщин, которые не тратят время по утрам на прическу.
Телефон выпадет у неё из руки, но ладонь остается возле уха. Это было бы смешно, если бы у Мириам остались силы смеяться.
Женщина, похоже, восстановила ориентацию в пространстве и потянулась к рулю. Мириам видит в её глазах взгляд затравленного кролика.
Вздохнув девушка достает пистолет и направляет его на лобовое стекло.
Руки женщины взлетают вверх.
— Хорошая лесбияночка, — бормочет Мириам, обходит машину и опускает свои измученные кости на пассажирское сидение.
Женщина от удивления открывает рот. Мириам нетвердой рукой держит пистолет.
— Маяк Барнегат [22], - говорит Мириам.
Губы женщины шевелятся, но слов не слышно.
— Прости. Это был вопрос. Маяк Барнегат?
— Чт-чт-что на счет него? — говорит женщина таким пронзительным голосом, будто пытается перекричать кофемолку. Наверное, курит. Мириам гадает, неужели и у неё лет через двадцать будет такой же голос.
— Где он?
— Ло-Лонг-Бич. На северной оконечности.
— Как мне туда добраться и сколько времени это займет?
— Вам нужно ехать туда, — женщина показывает в сторону, противоположную той, откуда приехала сама, — пока не доедете до автострады Гарден-стейт. Потом повернете на юг… нет! Север, на север, простите, до 72 автострады. Оттуда нужно будет перевернуть на восток к дамбе. До маяка ведет только одна дорога, так что дальше поезжайте на север. Ехать примерно минут сорок пять, может быть, час.
— Последний вопрос. Куришь?
Женщина поспешно, неуверенно кивает.
— Отдай мне свои сигареты.
Женщина передает ей из подстаканника пачку Вирджинии слимс.
— Бе. Ты это куришь? — спрашивает Мириам, а потом отмахивается. — Да и без разницы.
Она забирает пачку и её пальцы касаются…
Женщина через двадцать три года от сего дня спускается с крыльца. Она похожа на мешок с костями; женщина колышется в мерцающем свете дрейфующих по ветру снежинок. Она подходит к почтовому ящику, достает почту, а потом поскальзывается на льду. Нога подгибается, голова бьется о почтовый ящик и женщина падает. И лежит. Проходят часы. Наступает вечер. На её лице скапливается снег, но она ещё не мертва. Женщина достает тонкую сигарету из своей розовой толстовки и прикуривает, прежде чем отдаться во власть гипотермии.
…руки женщины, когда пачка переходит из рук в руки.
Мириам моргает. Стряхивает видение, трясет зажигалкой и вставляет одну тоненькую сигарету в рот.
— А теперь, — мямлит Мириам, — убирайся из машины к чертовой матери, пока я не врезала тебе пистолетом и не переломала все косточки в ухе. Однако курить не бросай. И ты молодец.
Женщина распахивает дверь и пулей выскакивает из машины, словно кошка, получившая пинка под зад.
Мириам прикуривает, проскальзывает на водительское кресло и бросает Субару вперед.
Легкие девушки наполняются сладостным никотином. Ступня жмет на педаль газа.
Движение. Такое сладостное движение.
Глава тридцать восьмая
Третий час, он же последний
Никакого движения.
Говеная мертвая рыба.
Сначала Мириам пролетела с ветерком. А потом, когда добралась до дамбы, застряла в пробке.
И вот машина стоит за машиной. Каяки, прицепы с лодками, бледные яппи и дети, смотрящие на задних сидениях Спанч Боба на DVD. Даже в конце дня люди отчаянно желают вкусить запах побережья, песка и прибоя (прибоя, воняющего гниющими моллюсками, и песка, усеянного использованными иглами и презервативами). Солнце почти село, мутными мазками окрасив темные облака.
Мириам ложится на гудок.
Последняя сигарета докурена. Девушка комкает пачку и выбрасывает в окно. Та отскакивает от капота серебристого мини-вэна, стоящего рядом.
Мать на переднем сидении — жирный бегемот, успевший загореть так, словно сорок дней и сорок ночей бродил по пустыне, — стреляет в Мириам угрюмым взглядом.
Девушка раздумывает, не выстрелить ли в ответ. Пулями.
Локоть Мириам снова опускается на гудок. Она начинает чувствовать клаустрофобию. Слишком долго девушка сидит в пробке.
Ей нужен знак.
— Мне нужен знак, — начиная паниковать, говорит Мириам.
— Вот один, — отзывается Луис с заднего кресла. Он сдирает изоленту. Появляется не обычная пустая глазница, а нечто, скорее похожее на сморщенный виноград. Для пущего эффекта Луис подмигивает.
А потом исчезает.
Мириам отчаянно оглядывается в поисках того, о чем он говорит.
Угрюмая загорелая дамочка? Нет.
Стая собак и орущие дети? Нет, вряд ли.
Над головой пролетает небольшой самолет. Но поскольку у Мириам на поясе нет никакого подходящего бэтменского зацепа, план улететь катится в задницу.
А потом она видит.
Байкер… нет, велосипедист.
Он худой, весь в обтягивающем, одетый в красно-синий спандекс, будто он супермен среди толпы велосипедистов.
Когда он пролетает по тротуару, Мириам распахивает пассажирскую дверь.
Переднее колесо встречается с препятствием.