Похоже на восхождение внутри горла какого-то огромного существа.
То, что скоро увидит Мириам, проигрывается в её голове снова и снова, словно какой-то ролик на YouTube. Сломанное окно. Ветер гуляет сквозь щели. Ржавый нож. Звук, с которым будет проткнут глаз. Её имя, произнесенное Луисом с печалью и удивлением.
Снова и снова. Бесконечный круг ступеней и видений.
Снаружи снова гремит гром. Он несколько приглушен кирпичной кладкой. Мириам гадает: «Неужели я опоздала? Этот тот самый раскат грома, который я слышала в своем видении?» Когда она становится свидетельницей смерти наяву, она частенько пытается подобрать ключи — визуальные, аудиальные, какие угодно. Автомобильный клаксон. Реклама на телевидении. Чей-то разговор.
Когда она наконец поднимается и оказывается в помещении маяка, чтобы стать свидетельницей воплощенного ужаса, диорамы смерти, увиденного Мириам не ожидает.
Она захвачена врасплох и ей едва удается перевести дыхание, хотя она понимает, что вся её жизнь вела именно к этому моменту.
* * *
Ингерсолл не слышит, как входит Мириам, но когда она появляется, он одаривает её чуть большим, чем просто мимолетный взгляд или подобие улыбки.
К тому моменту, когда девушка входит в помещение, кончик ножа уже возле левого глаза Луиса. Он ещё пока в него не погружен. Пока. Это лишь дуновение смерти. Смертельный удар будет следующим.
«Это хорошо, что она здесь, — думает Ингерсолл. — Она увидит всё сама. У неё будет доказательство». Он понимает, что её присутствие здесь было необходимо с самого начала, чтобы она смогла стать свидетельницей его славы, его жестокости.
Луис видит её одним целым глазом. Прекрасно.
— Мириам? — спрашивает он, но Ингерсолл уже нацелил на второй глаз и мозг дальнобойщика свой нож.
* * *
Всё происходит очень быстро. После этого складывается ощущение, что время течет размеренно, как в замедленной съемке.
Всё идет, похоже, как-то не так.
Пистолет у неё в руке кажется теплым.
Пахнет чем-то горьким, едким. Дым щиплет глаза.
Ингерсолл крепко держит нож. Его рука начинает дрожать.
Он оборачивается и тянется, чтобы коснуться дырки в виске. От раны бежит вниз тонкий ручеек крови, похожий на ржавую воду из сломанного крана.
Луис моргает одним целым глазом.
«Он не мертвый», — думает Мириам.
В её видении всё было не так. Всё должно было случиться совершенно не так.
Сердце Мириам замирает. Она ощущает слабость. Тошноту. Дурман.
Пистолет в руке. Рука вытянута.
Она роняет оружие, и оно со стуком падает на пол.
— Я… — начинает было говорить Мириам, но у неё не хватает слов.
Ингерсолл покачивается.
А потом бросается вперед с ножом в руке, словно тигр.
Ингерсолл оказывается рядом, сжав горло Мириам пальцами, словно челюстями, и девушку по инерции сносит с места. Она падает на металлические ступени и чувствует, что мужчина сверху, потом уже она лежит на нём, и мир переворачивается. Черный кирпич и белые линии сливаются в одну спираль, а лицо девушки встречается с желтым металлом…
Мышцы Мириам воют от боли, кости трещат. Она раскидывает конечности в стороны, чтобы замедлить падение.
Мириам останавливается примерно через тридцать футов вниз.
Рядом с ней стена окрашена свежей кровью.
Под ней Ингерсолл, его глаза смотрят вверх.
Голова мужчины повернута под каким-то неестественным углом, подбородок смотрит куда-то за плечо, позвонки спрессованы так, словно шея смялась как перезрелый фрукт. Мертвый взгляд Ингерсолла, кажется, впивается в Мириам. Картина, взор на которой никогда не потухнет.
Мириам едва не начинает смеяться.
Но смех — даже смех — причиняет боль. Очень плохо.
Она опускает взгляд и видит у себя в груди ржавый нож. Рукоять торчит из левой стороны.
Мириам пытается сделать вдох. Такое ощущение, что легкие горят огнем.
— Дерьмо, — говорит она.
Её уносит темнота и девушка продолжает падать по винтовой лестнице маяка.
Интерлюдия
Сон
— Теперь ты понимаешь? — интересуется Луис, прогуливаясь рядом.
Они вместе шагают по песчаному пляжу, каждая песчинка которого, ловя солнечный свет, мерцает. Песок под ногами Мириам теплый. Прилив лижет берег. В воздухе пахнет солью, но запах не морской и от него не несет рыбой.
— Я понимаю, что сдохла, но, слава Господу, это место не очень похоже на Ад.
— Ты не сдохла, — отвечает Луис, почесывая один заклеенный изолентой глаз. — Хотя, должен заметить, что ты умираешь.
— Прелестно. Значит это некое подобие промежуточного состояния. Просто покажи мне где идти на свет, и я туда помчусь.
— Ты упускаешь суть.
— Упускаю?
— Да. Только подумай. Что произошло?
Она и правда должна подумать, потому что оглядываться не стоит. Мириам предпочитает просто быть здесь, на этом пляже. Под этим ярким солнцем.
Ей не требуется много времени, чтобы вспомнить.
— Я победила в игре, — говорит Мириам.
— Победила, — соглашается Луис.
— В этот раз всё прошло не совсем так, как предполагалось. Мне удалось изменить ход.
— Удалось. И так эффектно. Отличная работа.
— Спасибо. — Мириам улыбается. По-настоящему. Не полуулыбкой, не горькой ухмылкой, не жалким оскалом, а настоящей улыбкой, которую невозможно стереть с лица. — Я не знаю, что я сделала по-другому. Но точно очень старалась. Может быть, это потому, что я люблю тебя. Или его. Я полагаю, ты не он.
Улыбка Луиса исчезает.
— Я не он, а ты так ничего и не поняла. Ты же знаешь, почему это случилось. Ты знаешь, как тебе удалось разорвать круг.
— Не знаю! Правда не знаю.
— Желаете подсказку?
— Желаю.
Мириам моргает и вместо Луиса появляется мать Мириам. Сморщенное личико, маленькое ссохшееся тело.
— Не поддавайся жалости! Жизнь за жизнь. Глаз за глаз. Зуб за зуб. За руку — рука. За ногу — нога.
Потом — бах — опять появляется Луис со своими заклеенными глазами.
— Я всё ещё не…
Нет, подождите. Понимает, она понимает.
— Я кого-то убила.
Луис щелкает пальцами.
— Динь, динь, динь. Отдайте-ка этой девочке медвежонка.
Мириам останавливается. Мимо солнца проплывают облака. Где-то над водой бушует ураган, с мелководья доносится шум дождя.
— Я обычно просто… посланник. Стервятник, пирующий на костях. Но не в этот раз. Я… мне удалось всё изменить. Я убила Ингерсолла.
— Ты уравновесила весы. Они всегда стремятся к равновесию. Ты захотела что-то изменить, многое изменить. Изменение настолько сильное, что ты будто переписала смерть и пнула судьбу по роже, так что будь готова за это заплатить.
— Кровью, — говорит Мириам. У неё во рту стало сухо, всё внутри похолодело. Под стальными облаками молния облизывает океан. — Кровью, желчью и опорожнением кишечника.
— Кто ты такой? — Её голос очень тих.
— Вернее, что я такое?
Мириам не отвечает на вопрос.
Луис опять превращается в мать. Потом становится Беном Ходжем с затылком, похожим на цветущую орхидею. Потом появляется Эшли, прыгающий на одной ноге.
Затем возвращается Луис.
— Может быть, я есть судьба, — говорит он. — Может быть, просто, может быть, я противоположность судьбе, как у Господа в противовесе есть Дьявол. А может, я — это просто ты, просто голос в твоей голове.
Он широко улыбается. Вместо каждого зуба у него маленький череп.
— Но одно я знаю точно, нам с тобой еще много чего надо сделать.
— Нам? — переспрашивает Мириам и её сердце замирает…
Глава сорок первая
Враг судьбы
Хватая ртом воздух, Мириам приходит в себя. Она словно запуталась в водорослях. Девушка пытается оторвать от себя душащие её растения — они обвивают её горло, стягивают руки и грудь, — но внезапно что-то начинает пищать: то быстрее, то медленнее; где-то вообще гудит не переставая. Мир появляется в поле зрения Мириам, заползая в ноздри девушки вонью антисептика.