- Это мне нравится, - неуверенно ответил Мартен.
Однако подумал, что Бельмон прав, по крайней мере насчет знания языков. И ещё подумал, что в союзе, о котором мечтал, должен быть один, общий язык. Но какой - не раз он спрашивал себя.
Все беглые, как индейцы, так и негры с метисами, наплыв которых все нарастал, знали язык своих господ и палачей - испанский. Да, только испанский мог быть общим языком объединенных народов.
Так же обстояло дело и с верой. Среди беглых было много христиан, католиков, разумеется, "обращенных" миссионерами. Культ этот, с молитвами, возносимыми Деве Марии, святому Иакову Кампостельскому и к целой плеяде прочих святых, со своими реликвиями, ладанками, крестиками, которые так напоминали амулеты, с торжеством литургий, с процессиями и исповедями легко совмещался с верованиями язычников. Так что по всей Новой Испании и Новой Кастилии, как и повсеместно в селениях Амахи "католики" индейцы и негры вместо своих прежних богов чтили Богоматерь и святых. Сооружали их деревянные изваяния, ярко раскрашенные, украшенные перьями и цветами, обладавшие чудотворной силой излечения болезней, повышения плодородия или избавления от плохой погоды во время сбора урожая. И плясали перед ними, услаждали Пресвятую Деву игрой на гитарах, жгли костры, приносили жертвы.
Разумеется, свершались чудеса: набожные женщины рождали близнецов, и даже тройню, к больным возвращалось здоровье, прививки на дичках, посвященные опеке святого патрона, приносили чудесные плоды, грозовые молнии, раскалывавшие могучие деревья, щадили хижины и так далее.
Вести о таких небывалых событиях, приукрашенные и приувеличенные стоустой молвой, разлетались по стране и легко принимались на веру. Большая часть жителей Нагуа оставила алтари Тлалока ради новых богов и веселых обрядов. Столь удобная религия, опиравшаяся на десять заповедей, казалась Мартену наиболее подходящей для страны Амаха. Она смягчала нравы, исключала кровавые жертвоприношения, утверждала основы мирного сожительства в разноплеменном народе.
Но кто должен был её распространять? Мартен знал достаточно о судах и пытках инквизиции, а также о способах"обращения"язычников испанцами, чтобы избегать передачи дела в руки монахов и миссионеров. Нет, нельзя было им доверять; невозможно допустить их в страну.
Иника разделяла эти взгляды: жрецами нового культа должны были стать местные уроженцы, индейцы - подданные Квиче, над которыми следовало установить строгий надзор.
Кроме этого, она заботилась о просвещении, хотела, чтобы молодежь в Амахе училась ремеслу, земледелию и ткачеству, а также искусству строительства больших лодок - и может быть даже кораблей - по образцу чужеземных. Жаждала расширить свои знания о мире и передать их своему народу.
Мартен общал ей помощь. В душе он восхищался необычайной зрелостью её рассудка и смелостью намерений, и сам увлекся ими.
"- Да, она будет великой владычицей, - думал Ян. - Она мудра, как отец, и превзошла его честолюбием. Где же найти мужа, достойного ее?"
Педро Альваро был не совсем не прав, выдавая себя за наместника ордена иезуитов, хотя в действительности служил у того только секретарем и имел степень схоласта, добытую пятнадцатью годами учения и службы в ордене. Но он был парень способный и в самом деле не раз представлял своего хозяина в столице округа Руэда, и коррехидор Диего де Рамирес ценил его гораздо больше, чем старого, впавшего в детство наместника Святейшего престола.
Альваро надеялся в ближайшее время пройти окончательное посвящение professi quatuor votorum, после чего перед ним открылась бы дорога к высшим должностям. И именно тогда, когда он направлялся из Сьюдад Руэда в Вера Крус, чтобы добиться посвящения, произошло столь жуткое приключение: корабль, на котором он плыл, подвергся нападению пиратов, и он стал пленником знаменитого Мартена. Правда, ему не причинили вреда, и даже не ограбили, но и судьба его, и карьера были загублены.
Корсары относились к нему с презрительной снисходительностью. Его кормили и позволяли спать в кубрике, а Мартен даже согласился на отправление им месс по воскресеньям.
В богослужениях приняло участие немало моряков, которые до этого побывали на исповеди. Альваро отпустил им грехи и благословил. Но это все, что он мог сделать. Им было не до проповедей и поучений. Похлопывая его по плечу, корсары уверяли, что если не будет вмешиваться в их дела, волос с его головы не упадет.
Встреча с Генрихом Шульцем воскресило надежды Педро. Генрих оказался куда религиознее других людей с "Зефира". Он явно был расстроен и возбужден. Во время исповеди так сокрушался над тяжкими грехами, которые успел натворить, покорно выслушал слова укора и принял назначенную епитимью. Но под конец заявил, что не может обещать исправиться, поскольку также как Альваро - находится во власти Мартена и до поры должен ему служить, выполняя его приказы.
- До поры... - повторил он, опуская глаза, и монах счел это многообещающим признаком и не пытался сразу добиться большего.
Только по возвращении из следующего плавания, которое совершил он на борту "Зефира" вместе с Шульцем, Педро осознал, что пора эта ещё не пришла и что неволя у корсаров может продлиться гораздо дольше, чем он полагал. Он насквозь видел Генриха, что было нетрудно, тем более он был его исповедником, и в глубине души одобрял терпение, осторожность и выдержку этого человека. С известной точки зрения они были похожи друг на друга, хоть цели были разными. Друзьями стать они не могли, поскольку презирали откровенность и никому не доверяли, но могли опираться друг на друга, пока это было в их общих интересах.
Альваро был лет на пятнадцать старше Генриха, а знания и опыт давали возможность подчинить его себе. Он уже знал, что рано или поздно сумеет управлять им и получить свободу, отомстив заодно такому безбожнику и преступнику, как Мартен, и всем гугенотам и еретикам, которые его окружали. Нужно было только запастись терпением и ждать подходящего момента.