— Теперь я… — манеры, игра. — Весь ваш, госпожа.
— Слава… Алому Принцу. — процедил Долтон. Явно хотел, чтобы я сел по другую руку от Вердо, но тут ангел-хранитель Торн.
— Долти, дорогуша, а где закуски⁈
— Долти? — дернулся его глаз. — Кхм. Иду! — встает, уходит.
Сажусь на его место. Хе. Нет, не так. Это мое и только мое место.
— Авики сказал. — отпиваю еще. — Что для него это «тусклый» банкет.
— Он был таковым, да. — её рука легла на мое колено! — Но теперь он стал… Ярче. — никто не видит, как женская ладонь поглаживает меня под столом.
Торжество только начинается.
Глава 40
Неправильное вино
Знаю, странное сравнение… Но как глаза привыкают к темноте. Так и в целом можно привыкнуть к балагану вокруг, особенно чем больше ты опустошаешь свой бокал. Да, обстановка по-своему располагает. Авики кутит больше всех, но при этом именно что дает расслабиться нам с Асити. Не подпускает лишних, уводит внимание, снова и снова оглашает тост в честь победы и Алого Принца.
— Шуты всегда смеются последними!
— Воистину! — пьют они с Перу, переплетая руки.
Вообще, старшая Ватзбери с каждой минутой все чаще и чаще прислоняется к Торну всем телом. Сам балагур только рад. Пышная грудь Перу то ненароком прижмется к руке, то полностью упирается в его торс. Огоньки в их глазах говорят лучше слов… Долотон с Виви морщатся.
— М-м-м. — ставит Асити пустое на стол и чуть качает, намекая. Наливаю. — Как хорошо ты угадываешь мои желания. — хихикает, а в награду рука поднялась выше, замерев в преступной близости от паха.
— Не все. — расслабляются мои плечи. — Но стараюсь изо всех сил.
— А я? — крутит пальцем свободной руки по краю бокала. — Часто угадываю твои?
— Почти всегда. — улыбаюсь.
— Ох, вот как! Хе-хе. — на фоне прозвучал новый тост. Присоединяемся, отпиваем. Асити, просмаковав «лакомство», чуть облизнулась. — Я люблю шумные, хе, банкеты. — оглядывает народ. — Особенно середину, когда разгоряченные люди перестают слушать, что происходит вокруг. — улавливаю подводку к незавершенному разговору. Аси не расстроена, не злиться. Потому начала очень легко. — Нет никакой страшной тайны, связанной с моей матерью. — внимательно слушаю. — Просто это… Пятно, которое общим решением было стерто из нашей семьи. — еще глоток. — Маму постигло то, что было у той девушки, избранницы Синих.
— Отторжение цвета. — понимающе киваю.
— Оно самое. — гладит меня. Кхм. — Отец и мать приходились друг другу очень дальними родственниками, но в итоге стали Вердо. Оба получили бессмертие от Персикового древа, стали главной семьей. — отправляет в рот виноградинку. — И если папа был истинным Лисом, то Авикта, ну… — смешок. — Сначала пошли измены, мно-о-ого измен. Её душили правила нашего клана, ведь Оранжевые самый строгий цвет среди всех. Черт. — наклоняет голову. — У нас есть аж две книги правил внутри клана. Закон, порядки, манеры. — тяжелый выдох. — Затем она начала терпеть это только ради нас, дочерей.
— А когда вы выросли…
— Хм. Окончательным и главным рычагом её ухода стало. — выжидает паузу. — Форма Оранжевого бессмертия. — не совсем понимаю. — Благословление и зрачки были получены, да. Только родители продолжали стареть. — У Лисиц самый простой способ благословления, и вместе с тем самый случайный. — Авикта не хотела потерять свою красоту, и одной ночью…
— Просто ушла? — делаю глоток. Асити кивает.
— Через месяц мы узнали, что розовоглазая Вердо заняла высокое положение в иерархии Греха. С тех пор прошло… — осеклась. — Кхм, много лет. — очередной бокал пуст. Меняем бутылку. Новый круг. — Из этого и вытекает чрезмерная опека отца. — горький смешок. — Но оно и небезосновательно. В каждой из нас, меня и моих сестер есть частица мамы.
Свободолюбие, дерзость, нежелание подчиняться. И вспоминая, в какие ситуации влипала младшая из Вердо со своими партнерами, одноразовыми связями, и кутежом в тавернах. Глава клана Лисиц боится, что дочери тоже отринут Оранжевый цвет, поддадутся импульсу розовой похоти.
— Как-то так. — когда она рассказала это, очередной камушек упал с сердца. Выговориться тому, кому доверяешь, лучше любой исповеди. — Ну хватит о ней! — кх! Да, женская ладонь легла на мой пах. — Сегодня твой праздник.
— Мне больше интересно. — дергаю бровью. — Что будет после.
— А после, мой милый ученик… — к столу подошел Долтон. Асити выпрямила спину, резко убрав руку.
— Госпожа, вы танцуете? — воротник расстёгнут, щёки горят.