— Может быть, мы послушаем самого Селянина?
— Конечно, — поддержал Кирилла Тарасов. — Просим, Селянин.
Павел подошел к столу президиума и посмотрел в зал. О чем он должен говорить, о чем? Может быть, действительно прислушаться к совету Кирилла и попросить отвести свою кандидатуру? Работа члена шахткома и вправду ведь нелегкая, груз на плечи ляжет немалый. И если он сейчас скажет, что ему будет не под силу нести этот груз, люди наверняка поймут его и не осудят. И никто ни в чем его не упрекнет. Но имеет ли он право так поступить? Почему не он, а кто-то другой должен нести этот нелегкий груз? Разве Павел Селянин — человек слабый?
— Ну, Селянин? — спросил Тарасов. — Мы вас слушаем.
— А что говорить, — сказал Павел. — Если мои товарищи доверят мне представлять их интересы в шахткоме, я обещаю, что никогда их не подведу.
Павел был избран почти единогласно — воздержались всего два или три человека. Когда он после собрания вышел во двор шахтоуправления и направился к автобусу, его окликнули со стоянки автомашин:
— Селянин!
Кирилл стоял около своего новенького «Москвича», приобретенного им совсем недавно. Стоял и курил, и Павел понял, что Каширов его поджидал. Сейчас ему не хотелось о чем-либо разговаривать с Кириллом, но он все же подошел к нему, спросил:
— Ты хотел мне что-то сказать?
— Садись, подвезу, — предложил Кирилл. — Нам ведь по пути.
— Стоит ли, — заколебался Павел. — Я как-то попривык на автобусе…
— Садись, садись, за проезд платить не заставлю, — засмеялся Кирилл.
Долгое время они ехали молча. Было уже за полночь, густая темнота плотно обволакивала машину, и лишь впереди, рассекаемая фарами, она отступала, чтобы через секунду-другую снова сомкнуться. Несмотря на то, что ездить Кирилл стал совсем недавно, вел он машину уверенно, почти не сбавляя скорости на поворотах, и Павел чувствовал, что никакого напряжения Кирилл при этом не испытывает.
Совсем неожиданно Кирилл сказал:
— Ну, что ж, я тебя поздравляю. И от души желаю сделать карьеру на новом поприще.
— Ты это серьезно? — спросил Павел. — Насчет карьеры?
— А почему нет?
— О карьерах, как тебе известно, мечтают карьеристы, а я — шахтер. Ты не улавливаешь разницы?
Павел посмотрел на Кирилла, но лица его в темноте не увидел. Однако ему показалось, будто Кирилл иронически усмехнулся. Машину в это время слегка занесло на повороте, и Каширов, выравнивая ее, несколько мгновений не произносил ни слова. Потом легонько, словно шутя, толкнул Павла плечом и сказал:
— Слушай, Павел, нас ведь здесь только двое, и нам незачем друг перед другом рисоваться. Согласен?
— Согласен.
— В таком случае разреши мне кое о чем откровенно тебе сказать. Но прежде ответь на один вопрос — тоже совершенно откровенно. Ты доволен своей жизнью?
— В каком плане? — спросил Павел.
— В любом. В личном, в общественном… В общем — в любом.
Павел ответил не сразу. А Кирилл и сам не заметил, как невольно сбросил скорость, и, хотя тоже не видел лица Павла, повернулся к нему в каком-то напряженном ожидании. Потом вывел машину на обочину, остановил ее и, облокотившись обеими руками о руль, спросил:
— Ну? Чего же ты молчишь?
— Думаю, — сказал Павел. — Вопрос не из легких. Особенно, если он ставится в такой плоскости — в общем плане.
— И все же?
— Нет. В общем плане — нет. Не доволен. А о деталях говорить не хочу. Не хочу, понимаешь?
— Кажется, понимаю. Потому что в деталях самое главное. Да? Неустроенность личной жизни, кое-какие разочарования, кое-какие неудачи, несбывшиеся надежды… Так?
Павел ответил совсем спокойно:
— Может быть. Но в жизни все рано или поздно устраивается, а надежды часто сбываются. Надо только не сидеть сложа руки.
— Вот это правильно! — воскликнул Кирилл. — И знаешь что? Я, видимо, в какой-то мере тебя недооценивал. Потому что кое в чем заблуждался. Верил в твою простоватость…
— То есть?
Кирилл снова включил передачу и погнал машину с бешеной скоростью. Казалось, он несказанно обрадовался своему открытию и теперь был уверен, что никогда больше не будет испытывать никаких сомнений.
— Что ты имеешь в виду? — переспросил Павел.
— Ничего особенного. Просто теперь я знаю, что твое желание войти в состав шахткома было не совсем бескорыстным. Рыба ищет где глубже, человек — где лучше. Ты решил: теперь Селянин будет на виду, теперь с Селяниным должны считаться. Бьюсь об заклад, сейчас ты размышляешь примерно так: когда-то Кирилл Каширов утверждал, что Пашка Селянин — неудачник. А вот теперь Кириллу Каширову придется кое в чем перестроиться. И, возможно, не раз и не два придется склонить перед Селяниным голову. Потому что шахтком — это сила… Да ты не обижайся, я говорю об этом без зла. Если хочешь знать, я таких людей уважаю. По крайней мере, с ними приятно иметь дело. Ну, чего приумолк?