Мне не было их жаль, они сами выбрали свою судьбу.
К счастью для них, советские войска, пришедшие на эти земли, оказались куда более гуманными, чем о них думали.
Сейчас же мы ловили на себе взгляды, полные ненависти и страха, и понимали, дай этим бюргерам оружие в руки, они, не задумываясь, уничтожили бы всех нас до единого человека, и, более того, гордились бы этим.
Машины трясло и нас временами подбрасывало на кочках и ямах, продвигались мы с невысокой скоростью, и все же где-то через час достигли цели пути.
Мы съехали на проселочную дорогу, и вскоре остановились у массивных ворот, в обе стороны от которых шла высокая стена с колючей проволокой поверху.
— Приехали, — сообщил один из моих товарищей по несчастью, тревожно оглядываясь по сторонам, — я уже работал здесь. Это завод Брамо, тут делают двигатели для самолетов.
Глава 4
С восьмигранных дозорных вышек, расположенных по периметру, хорошо просматривалась вся территория, разве что некоторые отдельные участки оттуда было не увидеть — стены заводских корпусов частично перекрывали обзор. Административные вытянутые одноэтажные строения стояли отдельной группой справа от ворот, но мы проехали дальше, остановившись на небольшой площади, где уже стояли пустыми несколько тяжелых грузовиков.
Пока мы выгружались из грузовиков и строились в шеренгу, Вольдемар, тот самый мужчина, который уже был на заводе прежде, рассказал о месте, в котором мы очутились. Было ему лет сорок — невысокий, с залысинами, худой до невозможности, как и прочие пленные. Но в лагере он находился уже больше двух лет и считался опытным узником, умудряясь выживать там, где другие гибли.
Говорил он быстрым полушепотом, проглатывая некоторые слова, но в целом история была любопытная.
Завод «Bramo Werk» некогда принадлежал концерту «Сименс», но в 1936 году «Сименс» передумал заниматься авиационными двигателями и продал «Brandenburgische Motorenwerke GmbH» — «Бранденбургский моторостроительный завод» Третьему Рейху. Немецкое правительство было очень заинтересовано в дальнейшей разработке перспективных двигателей, и в 1938 году в Басдорфе, недалеко от городской черты Берлина, было открыто новое производство. Завод начал серийное производство двигателя Bramo 323 «Fahnir», основанном на Siemens Halske Sh 22. Интересно, что Sh22 был лицензионной разработкой, прежде принадлежащей Великобритании. Так что Люфтваффе могли бы сказать спасибо британской промышленности за обеспечение быстрого производства самолетного парка. А в 1939 году Брамо был куплен концерном BMW, и уже через год на заводах в Басдорфе и соседнем Цюльсдорфе работало более десяти тысяч человек, а к 1944 году большую часть рабочих составляли заключенные, в том числе из Заксенхаузена.
Зотов, как и я, выслушал рассказ, а потом спросил совсем о другом:
— Почему тебя зовут Вольдемар? Немецкое же имя!
— Я из Поволжских немцев, — пожал тот плечами, — мы еще со времен Екатерины Великой в России живем. Когда в сорок первом все началось, почти всех, как неблагонадежных, отправили в Казахстан и на Урал… считалось, что кровь сыграет свою роль и мы перейдем на немецкую сторону. Но мне по счастливой случайности удалось попасть на фронт в пехоту обычным рядовым. Не перешел, как видите. Воевал, потом ранение, плен, лагерь…
А ведь ему наверняка уже в Заксенхаузене немцы предлагали работу. Гитлеровцы не очень-то любили фольксдойчей, но в будущей иерархии предусматривали для них хорошие места на новых территориях. Русский язык фольксдойчи знали прекрасно, переводчики им не требовались, и их планировалось использовать в качестве низовых руководителей в разного рода проектах, считая, что корни возьмут свое, и бывшие переселенцы будут лояльны новых властям.
Не удивительно, что он сумел освоиться и, побывав здесь несколько раз прежде, сумел узнать краткую историю завода, ведь с немецким языком проблем у него не было. А в том, что передо мной не предатель, я был уверен. Слишком уж потухшим выглядел Вольдемар, словно тень от былого человека. Будь он на довольствии у немцев, явно бы не голодал.
Зотова его объяснения тоже вполне удовлетворили.
— Володя, будь другом, помоги нам освоиться… не хочется по глупости вляпаться в неприятности. А ты тут уже все знаешь…
— Наша работа простая, — меланхолично пожал плечами Вольдемар, — копать и таскать. Большего нам, как новичкам, не доверят. В цеха пока точно не пустят, там предварительный отсев строги. Меня, может, и пустят туда, но сегодня я с вами, а в цеха отправляют группами. Так что будем копать.