Я увидел Зотова в одном из квадратов. Он неотрывно смотрел на меня, и я быстро ему кивнул. Сегодня! Надеюсь, он понял.
Несмотря на ясное небо, было морозно, и далеко бы в таком виде я не ушел. Но далеко идти и не пришлось — лишь от лазарета до главных ворот, потом направо до корпуса комендатуры. К единственному входу в одноэтажное строение вели несколько каменных ступеней, а сверху над дверью нависала крупная металлическая свастика.
Слева от крыльца переминались с ноги на ногу с десяток эсэсовцев в форме службы безопасности рейхсфюрера СС. Все, как я и думал.
— Пришли! — сообщил солдат. — Внутри вести себя смирно, глаз не поднимать, отвечать громко и четко, и только когда спросят. Все понял, свинья?
Что они так зациклены на свиньях? Это животное, конечно, любит грязь, но некоторые люди любят ее не меньше.
И все же я ответил по форме:
— Так точно! Все понял, господин обер-солдат!
Тычок в спину я все же получил и почти влетел в приоткрывшуюся дверь. В просторном помещении, в котором помимо стеллажей и пары столов не имелось другой мебели, оказалось многолюдно: доктор Риммель стоял в сторонке и нетерпеливо теребил свой галстук, тут же неподалеку я заметил рапортфюреров Зорге и фон Рейсса, еще несколько важных чинов не ниже оберштурмбаннфюрера и штандартерфюрера, а сам лагерфюрер Антон Кайндль что-то объяснял мужчине среднего роста с аккуратными усиками, столь же аккуратной стрижкой, с выбритыми по бокам и на затылке волосами и круглыми очками на переносице.
Последнего я узнал бы и без генеральской униформы, много раз видел его лицо на фотографиях, — это был не кто иной, как Генрих Луитпольд Гиммлер, рейхсфюрер СС, рейхсляйтер, рейхсминистр внутренних дел Германии и так далее, и тому подобное… должностей у него было не счесть.
Гиммлер, до этого момента внимательно слушавший Кайндля, резко обернулся и с изумлением уставился на меня.
Выглядел я, признаюсь, не очень. Черные круги под глазами, синюшнего цвета кожа, следы побоев на лице и теле. Я был тут явно не к месту, среди лощеных господ-офицеров. Словно простого работягу после смены на заводе привели в «Оперный театр» прямо в пропахшей потом, промаслянной спецодежде.
— Что здесь происходит? — негромко спросил Гиммлер в наступившей тишине. Глаза его гневно сверкнули под очками. — Кто этот человек?
Кайндль не смог ответить на вопрос, его взгляд испуганно забегал по сторонам, но тут вперед выступил доктор Риммель и торжественно заявил:
— Это тот самый русский танкист, о котором я вам докладывал! Вы пожелали взглянуть на него лично, господин рейхсфюрер!
— И вы додумались притащить его прямо в комендатуру? Вот в таком виде?
— Но… я думал… — доктор явно растерялся. Он явно надеялся, что его сведения окажутся настолько важными и своевременными, что за этим последует поощрение и повышение, но Гиммлер уже отвернулся от меня, нисколько не заинтересовавшись.
— Доктор, вы неисправимы! Разумеется, я имел в виду, что мы посмотрим на него в ходе проверки лагеря в вашем лазарете, но не здесь же!
— Прошу простить… — сбившись, забормотал Риммель, который не привык быть в роли провинившегося школьника, а Алекс фон Рейсс злорадно усмехнулся, когда думал, что этого никто не видит.
— Ладно, — махнул рукой рейхсфюрер СС, — если уж так случилось, то проведем осмотр вашего пациента немедленно. Чем он так важен, рассказывайте! — и он уставился на меня, как посетитель музея смотрит на экспонат, ценность которого для него весьма сомнительна.
Доктор занял лекторскую позу и начал:
— Этот человек, назовем его пациент Икс…
— Почему Икс? — удивился рейхсфюрер. — Вы что, не знаете его настоящее имя?
— Я знаю только то имя, которое сообщил мне господин рапортфюрер фон Рейсс, — мстительно ответил доктор, — но есть подозрение, что это имя фальшивое.
— То есть перед нами красный шпион? — Гиммлер потер руки в тонких кожаных перчатках друг о друга. Кажется, эта история заинтересовала его.
— Мы не знаем, — ответил из своего угла Алекс, — препараты доктора, которые должны были развязать язык заключенному, не дали результата. Как и сеанс гипотермии.
— Как и ваши пытки, — не остался в стороне Риммель. — Он их даже не заметил!
— Господа! Довольно! — резко оборвал начавшуюся перепалку рейхсфюрер и, дождавшись, пока все умолкнут, продолжил: — Кажется, я уже уловил суть вашего доклада, господин доктор. Обобщая сказанное: пациент Икс устойчив к психоделикам, не боится холода, а также обладает высокой регенеративной способностью и невосприимчивостью к боли?