* * *
Проснусь пораньше, сяду у окна,
глотну вина из глиняной бутылки
и стану наблюдать, как бледная луна
ползёт на звёздные поминки,
как на востоке розовеет небо,
как первые лучи подсветят пальмы,
и океан вздохнёт приливом
волной лаская пляж и камни…
Потом на берег выйдут рыбаки,
лениво бросят сети в воды,
оставив солнцу только поплавки -
и так пройдут, возможно, годы,
пока мне не наскучит наблюдать,
не думать и не вспоминать.
* * *
Пустынный пляж, кривые пихты,
ракушки, ветошь, семена,
остовы лодок и сетей обрывки,
след от повозки и волна…
Искрит песок, в тумане тает
дугообразный горизонт,
вдали по берегу шагает
верблюд и что-то волочёт.
Из ярких высей солнце зорко
следит за глубиною сна
собак у покосившейся плетёнки,
толкни хоть чуть – развалится она.
Но это не беда – в ней нету толка,
тень от неё – иллюзия одна.
* * *
Вчера дул ветер, а теперь – затишье,
отлив, и волны набегают на песок,
пытаясь зализать следы от лишних
трех баллов штормовых, и не намёк
им нервный трепет еле слышных
прибрежных джунглей, что живёт
в сплетеньях крон и где-то выше -
но скоро и Оно уйдёт,
поднявшись к самой стратосфере,
умчится в дальние края…
И снова станет всё, как на витрине
агентства путешествий в никуда,
где пляж зовёт, и лежаки пустые
принять готовы бледные тела.
* * *
Где камни держат натиск океана,
чернея от воды белёсой,
ветра гудят в ушах органом,
качая над песком кокосы,
есть грот в скалистом берегу -
оттуда хорошо смотреть на волны,
на горизонт без дымки по утру,
на корабли в разгаре рыбной ловли,
на двух дельфинов, втянутых в игру
буравить рябь без остановки,
на поплавок привязанный к бревну,
на непонятные обломки, -
и думать о любви всего к всему,
забыв про оговорки.
* * *
Над бурным океаном парусами
гуляют облака.
Шипит волна, в песок врезаясь,
и тает, как слюна
на истомлённом жаждой нёбе
планеты-колобка…
А дед и бабка нынче спорят,
их реплики – ветра -
гуляют на таком просторе,
что тема не важна.
И если ты еще не в доме,
но вступишь в этот спор, -
повержен будешь вскоре,
и кончен разговор.
* * *
Погасли звёзды, утренний туман
рассеялся – и вот передо мною
мой новый день, и мира океан
бурлит приливною волною.
Гудят заводы, поезда гремят
ликуют рынки, и галдят проспекты,
ветра свистят, дожди звенят,
и где-то валит снег – но мне поверить
не так-то просто в этот шум и гвалт -
я лишь родился, и порою
мне снится мир, что был до нас,
и это он седой волною
вздыхает рядом, каждый раз
напоминая – что передо мною.
* * *
Остыл песок, зажглись огни,
исчез во мраке горизонт,
пролив небесный свод в миры,
где никогда не видно звёзд.
И если пересечь ту грань
из белой пены, что кипит
у ног, обозначая край
не залитой водой земли, -
то можно невзначай упасть
в объятия флиртующей луны,
и в этот миг невольно стать
беспечной жертвою мечты
там, где не принято зевать,
и выжить помогают плавники.
* * *
Луна опять становится круглей,
и меньше звёзд на небе ясном -
им не по силам спорить с ней -
и видно всё вокруг прекрасно,
когда, отбрасывая тень,
бредёшь один домой по пляжу,
и думаешь, – «Возможно, день
настанет…» – но уже не важно,
что ты не помнишь ничего
из прошлого печальнее, чем сказка,
где почему-то Крокодил в пальто
и с ним какой-то Чебурашка
пытались обезвредить зло,
сгубив старушку Шапокляшку…
* * *
Садится солнце, пламенный закат
алеет волнами на мокром
песке, и лижет берег в такт
мелодии, несущейся над робким
дрожаньем пальмовых ветвей
над склонами холмов неподалёку,
заросших манграми, – и слышно в ней,
как девушка грустит и молит бога
вернуть ей в целости из моря жениха,
и чтобы в лодке было много
улова, – и его суровая душа
в её присутствии была немного
раскрепощённей и нежней,
и всё случилось поскорей.
* * *
Который день, какую ночь,
мне снится странный сон.
И не прогнать виденья прочь,
не выдворить их вон -
вскипая, теплая волна
опять бежит к моим ногам,