— Ну, нет! — воскликнула Амаль. — Я не хочу теперь умирать! Назло им всем буду жить, жить, жить!..
И В КАБУЛЕ ЕСТЬ ЛЮДИ С ДОБРЫМ СЕРДЦЕМ
Благодарная цель — великая сила, она ведет человека по жизненному пути. Кто имеет перед собой ясные стремления и чистую душу, для того все преграды преодолимы. Человек приобретает в борьбе с невзгодами силу, энергию, находчивость. Такая цель овладела и Надиром. Он хотел сделать счастливой Амаль, бедную, несчастную дочь садовника, которую любил всем сердцем, и надеялся до конца жизни быть ее другом, товарищем, мужем. Без этой мечты Надир был бы подобен осеннему листу, гонимому ветром.
Надир торопился в город, на который возлагал все свои надежды. Он шел легким шагом, не чувствуя ни усталости, ни тяжести пути. Мимо него мчались шустрые машины, проезжали резвые всадники, медленно плелись длинноухие ослики с корзинами фруктов и зелени. Поглощенный своими мыслями, Надир ничего не видел. Привыкший с детства к далеким переходам, он на третий день утром пришел в Кабул.
Столица Афганистана, живой ровесник Вавилона, встретила сына Биби в праздничном убранстве. С окон и балконов спускались ковры, пестрые, красивые сюзанэ, через улицы протянуты алые, зеленые полотнища с надписями в честь Дня независимости. Весело играли разноцветные ленты, то тут, то там качались блестящие шары, гирлянды красочных китайских фонариков, трехцветные флажки.
Очутившись на многолюдной улице с новыми двух- и трехэтажными домами, он в маленькой лавке-пекарне купил горячую, только что испеченную лепешку и в первой попавшейся чайхане выпил чайник чая с сахаром. Немного отдохнув, Надир принялся за поиски.
Вокруг него закружились пестрые древние базары, открытые лавчонки, красочные мануфактурные ряды, бесчисленные галантерейные лотки с большими гуттаперчевыми куклами. Мимо мчались тысячи велосипедистов — безбородых юношей и белобородых стариков — в чалмах, и в каракулевых шапках, и в европейских костюмах. То и дело Надир слышал предупредительные возгласы:
— Пушт!.. Пушт!.. Берегись!..
Водители — гаади — одноконных экипажей, с конями, разукрашенными помпонами и амулетами от дурного глаза, теснимые блестящими «шевроле», «Москвичами» и «фиатами», тоже без конца надрывали свои голоса: «Пушт!.. Пушт!..» И юноша в испуге шарахался от них то в одну, то в другую сторону.
— Братец, не знаешь ли, где живут русские доктора? — поминутно останавливал он прохожих своим наивным вопросом.
И все, к кому бы он ни обращался, с недоумением пожимали плечами и проходили дальше. Некоторым казалось забавным, что молодой кочевник почему-то ищет русских врачей. Уж не рехнулся ли парень?
И только один человек молча показал на красивые дома на левом берегу реки. Надир поспешно прошел через Базарный мост и поднялся в первую попавшуюся квартиру. На его стук вышел высокий белобрысый мужчина с гладко выбритым лицом, в пенсне и, увидев перед собой афганца, яростно захлопнул дверь.
Надир не представлял, что ему будет так трудно отыскать в Кабуле русских врачей. День подходил к концу, а все его настойчивые поиски оставались безуспешными. Временами на него начинало нападать отчаяние, и ему казалось, что смерть уже веселится у постели его возлюбленной. Тогда он доставал из кармана фотокарточку, смотрел на надпись, которую не мог прочесть, и думал: «Неужели я не найду тебя в Кабуле? Неужели твои русские друзья не помогут мне?» — и с новой верой в удачу повторял: «Нет, я непременно найду тебя!»
Вот уже наступили сумерки, опустели улицы, закрылись магазины и лавки. Надир, усталый, с истерзанной душой, вынужден был позаботиться о ночлеге. Но где же найдешь место лучше, чем в доме аллаха? В мечети он и нашел себе приют на ночь.
Утром, как только запел муэдзин, призывая правоверных на молитву, сторож выгнал ночлежников на улицу, и Надир возобновил свои поиски.
В полдень, когда муэдзин снова призвал рабов аллаха отдать свой долг всевышнему, наступил обеденный перерыв. В один миг опустели школы и правительственные учреждения, забурлила жизнь на улицах, переполненных чиновниками, продавцами, ребятишками, женщинами в черных, темно-зеленых и в серых чадрах. И Надир слился с этой шумной, пестрой толпой кабульских улиц.
Любопытные иностранные туристы не могли не заметить живописный облик юного кочевника. Копна кудрявых волос, большая серьга из слоновой кости, живые, полные огня глаза, гордая, красивая осанка задерживали их внимание. А светловолосые дамы из богатых европейских особняков задерживали на нем свой взгляд и щелкали фотоаппаратами.