Пока спускались на паркинг, ухохатывались с пантомимы моей супруги, невероятно талантливо изображавшей и возмущение страшненькой, но жутко самовлюбленной аристократки лет сорока, столкнувшейся с нами на выходе из кабинки, и особенности фигуры этой коряги, и «деревянную» пластику.
Так что, вывалившись на нужный ярус, мы чуть не плакали от смеха. Увы, как это обычно бывает, на самом пике веселья жизнь подкинула толику разочарования — мне позвонила Докукина, а БИУС по какой-то причине не «отсек» ее звонок.
В таких моментах Дайна не ошибалась — да и в других, в общем-то, тоже — поэтому я попросил тишины, принял вызов, вывел голос упертой дамочки на внешний динамик телефона и угрюмо поздоровался.
Она «не поняла», что меня не обрадовал ее звонок, радостно пожелала доброго дня, и защебетала:
— Игнат Данилович, мы с Петей решили недельку отдохнуть и собрались в вашу сторону, то есть, на побережье Лазурного моря. Не подскажете, когда вам будет удобно нас принять — мы бы хотели заглянуть в гости?
Я скрипнул зубами и добавил в голос металла:
— Александра Ярославовна, четвертого мая сего года мою команду, возвращавшуюся из рейда в Пятно, атаковала боевая группа родовой дружины Левашовых. Атаковала с того самого бронекатера-перевертыша, который я продал вашему роду. И отнюдь не случайно — во время допроса полутрупа, чудом пережившего нашу контратаку, выяснилось, что эти девять Одаренных были отправлены мстить. Мне. За то, что я уничтожил их боевую группу, отправленную захватывать вашу тренировочную заимку, взял на абордаж уже упомянутый бронекатер и продал его вам. Так вот, помнится, вы, Докукины, давали слово, что информация о моей помощи вашему роду никогда не уйдет на сторону, одна— …
— Игнат Данилович, род Докукиных проиграл межродовую войну, а я вернулась в род родителей и забрала с собой сы— …
Я отмел этот аргумент, толком не дослушав:
— Александра Ярославовна, род Левашовых наказан. По всей строгости закона. А Докукины — нет. Ибо, де-юре, ни в чем не виноваты. Что дико бесит, ибо там, на Еланке, мы еле выжили. И теперь меня переполняет ненависть ко всем, кто знал, но мог не промолчать. Да, вполне возможно, что когда-нибудь я остыну. Но в данный момент… совместного отдыха не получится.
— Я даю сло— …
— Простите за то, что снова перебил, но словам я уже не верю!
Аристократка не забила на свои планы по моему приручению даже после этого:
— Что ж, тогда я выясню, кто нарушил обещание, приеду, сообщу вам и, тем самым, докажу, что мы с Петей не имеем к этому нападению никакого отношения! Как долго вы будете в Большом Мире?
— Менее суток… — нехотя ответил я и раздраженно добавил: — А завтра утром уйду в очередной долгий рейд…
До машины мы добрались задолго до того, как она отключилась, так что, закончив этот разговор, я открыл дверь багажного отсека и начал закидывать в него наши покупки. К сожалению, они закончились намного быстрее, чем хотелось бы, но Оля со Светой затолкали меня на заднее сидение и прижались с обеих сторон, а Иришка села за руль, завела двигатель и неспешно тронула кроссовер с места.
Я закрыл глаза и попытался унять все усиливавшееся бешенство, но без толку — перед внутренним взором мелькали картинки с участием ублюдочного Харитона Павловича, его ничуть не менее похотливого наследничка, Петра Семеновича, практически свернувшего на проторенную ими дорожку, и его мамашу-интриганку. А память все подкидывала и подкидывала воспоминания, в которых так или иначе фигурировали «милые увлечениях» этих вроде как «благородных». В результате обратной дороги я и не заметил — вернулся в настоящее только после того, как машина остановилась, движок «заглох», а до моего сознания достучался сочувствующий голос Иришки:
— А вот накрыло и его. Ибо не железный…
— Не накрыло… — возразил я и хотел сказать, что просто устал, но понял, что речь шла именно о моральной усталости, и вздохнул. А через мгновение услышал странный шелест одежды, открыл глаза и опоздал — «подруга семьи», проскользнувшая между спинками передних сидений, уже сводила вместе мои бедра. Потом «оседлала», сев на них лицом ко мне, приобняла девчонок и боднула меня лбом: