Этот парень моего возраста однозначно не играл и не строил из себя Прелестный Пуп Планеты, поэтому я повел себя заметно свободнее, чем было положено:
— Ваше Императорское Высочество, открою страшную тайну: я совсем недавно затюнинговал сестренку той самой «Стихии», которая доставила вам столько удовольствия, опробовал ее на гоночной трассе и за два с половиной тренировочных дня не раскрыл и трети потенциала еще более сумасшедшей зверюги!
У Воронецкого загорелись глаза:
— Она настолько хороша⁈
— Я выматывал себя до состояния нестояния и после каждой тренировки просил жену довезти меня до дому…
— О-о-о!!! — восхитился он, заметил, что генерал Ляпишев смотрит на часы, кинул взгляд на свой механический хронометр и вздохнул: — Ладно, этот вопрос мы еще обсудим, а сейчас нам пора грузиться на катера…
…Мне и моей команде выделили две крошечные каюты на головном перевертыше, но я не собирался разделяться с девчатами, поэтому загнал их в первую показанную, зашел следом, соорудил из трех рюкзаков еще одно ложе, соединявшее две боковые полки, и дал команду располагаться. В этот момент Веретенникова, проходившая мимо распахнутой двери, вдруг зарулила к нам, склонилась к ушку Уфимцевой, шепнула от силы пару фраз, подмигнула всем остальным и отправилась дальше.
Увидев наши вопросительные взгляды, Света проартикулировала слово «потом», закрыла дверь и заблокировала замок, завалилась на левую полку, дождалась, пока я улягусь на рюкзаки, ввинтилась под руку и закинула колено мне на бедро! Отзеркаль она аналогичную последовательность действий Оли и обойдись без колена, я бы не напрягся. А так включил голову и сообразил, что каюта, вероятнее всего, «заряжена» по полной программе, и наблюдатели будут анализировать все, что видят и слышат, до тех пор, пока не выгорит вся электроника.
Жена пришла к тому же самому выводу, поэтому подкатилась ко мне с «законной» стороны, привычно пристроила голову на плечо, придавила коленом свободное бедро и переплела пальцы с пальчиками мелкой. Я тоже не остался безучастным — притянул напарниц к себе, ласково погладил по спинкам, дал команду как следует выспаться, закрыл глаза, переключился на прозрение и порядка часа изображал здоровый сон с любимыми женщинами, а потом заснул на самом деле и дрых, как убитый, до стука в дверь и чьего-то крика, сообщившего о прибытии на место высадки.
Напарницы, естественно, тоже проснулись и, видимо, пойдя на поводу у паранойи, решили, что электроника может оказаться экранированной. Так что продолжили играть — супруга одарила меня поцелуем в губы, а «немного замешкавшаяся» Света обозвала ее врединой и припала к шее. Я выдал партию еще веселее — попросил потерпеть до возвращения домой, по разику шлепнул по обеим попам, вздохнул и «заставил» себя встать. Потом закинул за плечи рюкзак, помог девчатам, открыл дверь и показал пример скоростного подъема на палубу. Там огляделся по сторонам, узнал любимую излучину и чинно спустился на берег по уже опущенному трапу.
Великий Князь Виктор Михайлович «возник» на третьем бронекатере минут через пять, что-то раздраженно рыкнул телохранителю, заступившему ему дорогу, сбежал к нам, оценил внешний вид всей команды и задал один-единственный вопрос:
— Уходите?
— Да, Ваше Императорское Высочество.
— Что ж, значит, встретимся на заимке…
Ксения Станиславовна оказалась еще лаконичнее — помахала нам ручкой и переключила внимание на что-то еще. А на толпу суетящихся вояк мне было наплевать с высоких орбит, так что я молча развернулся на месте и перешел на бег трусцой. После того, добрался до опушки и прошел между деревьев метров сто и понял, что две энергетические структуры не просто отошли по нужде, а сели нам на хвост, выдохнул слово «теневики» и условным жестом приказал ускориться «на минималках». Оля со Светой отработали команду, как часы — переключились на перемещение сильно укороченными рывками, причем без окаменений и тонусов.
Одному из двух теневиков наша новая скорость оказалась не в жилу, и от отстал уже через пару-тройку минут. Зато второй, судя по яркости свечения «силуэта», являвшийся полноценным Гриднем, сдуру сократил дистанцию метров до пятнадцати, на шестом перемещении наступил на небольшой сучок и нарвался. На оплеуху, со всей дури воткнувшую его в ствол кряжистого дуба и снявшую почти треть плотности защиты. Затем улетел в другую сторону, запутался в колючем побеге Оли, поймал мою же сферу умиротворения и, «застряв» на корточках, торопливо поднял руки.