Медики зароптали, все происходящее было неправильно, не по-человечески, но никто не крикнул Лёвке, что он с ума сошел, потому что разбираться с врачами «скорой помощи», возможно, милицией, или - что еще хуже – родственниками донора, никому не хотелось.
Алена, уже несколько оправившаяся от шока, хотела возразить, но осеклась – ведь виновата была она и никто больше. Ей, дурочке, предлагают выпутаться без последствий, поэтому ее дело молчать и слушать. Она подозревала, что совесть не оставит ее в покое, но ответственность пугала гораздо больше.
Все прошло более, чем гладко. Лёвка позвонил в морг, и на просьбу прислать труповозку, его знакомый ответил: «Не вопрос, но с тебя коньяк!» - после чего тело донора было тщательно упаковано в полиэтиленовые мешки и отвезено в заупокойное заведение.
Алену напоили корвалолом. Девушки тщательно вымыли полы в зале забора крови и прополоскали тряпки дочиста. Медсестра Наталья аккуратно удалила пару листиков из карты донора, так что ничего не было заметно и подправила данные в компьютере. Старший лаборант уничтожил результаты экспресс-анализа крови умершего. Видеокамер в учреждении, к счастью, не было. Таким образом, факт присутствия донора на станции переливания крови в этот день был буквально, стерт из истории.
Конечно, ни о каком продолжении гулянки речи уже не шло. Медики убрали из сестринской следы сабантуя и собрались по домам.
«Аленка, с тебя коньяк, - кинул на прощанье Лёвка, – нужно Захару поставить. А поскольку косяк твой , то и платишь ты! Да возьми нормальный, не из ночного ларька!»
Алена молча кивнула. Ей было страшно, несмотря на то, что все как будто закончилось. И закончилось намного лучше, чем могло бы. Одна мысль о том, что она могла сейчас сидеть на допросе в милиции, приводила ее в ужас. Все-таки Лёвка - сообразительный парень! И ребята все молодцы, помогали ей, хотя и не обязаны были. Настоящие друзья!
Алена села в автобус. Через двадцать минут она будет дома. Но успокоение не приходило. В голове вертелись сцены сегодняшнего происшествия. Более того, девушке казалось, что ее вид буквально говорит сам за себя. Пассажиры, глядя на нее, сразу поймут, что она что-то натворила. Еще и в милицию сдадут!
Медсестра испуганно огляделась. Народу в автобусе было немного. Пожилой мужчина в шляпе, сидящий напротив нее, читал газету «Новости». Старушка, на сиденье справа, копалась в сумочке, очевидно, в поисках кошелька. В конце автобуса влюбленная парочка страстно обнималась, время от времени обмениваясь поцелуями. Казалось, все заняты своими делами и никто не обращает на нее внимания.
Автобус остановился возле кулинарного училища, двери раскрылись и вошел еще один пассажир в черном пальто и черной меховой шапке. Алена машинально подняла на него глаза и застыла в ужасе – мужчина был тем самым донором, который сегодня последним пришел сдавать кровь... и который сейчас находится... должен находиться в морге! Девушка зажмурилась, надеясь, что ей показалось и снова осторожно открыла глаза. Нет, ошибки не могло быть. Те же темные волосы, высокий лоб, небольшие усики. Это он! В этот момент донор повернул голову и ее взору открылась смертельная бледность его лица, синеватые, почти черные губы и остекленевшие глаза.
Алена в ужасе зажала рукой рот, чтобы не завизжать на весь салон, вскочила с места и побежала на выход. К счастью, автобус подъехал к ее остановке и двери открылись. Девушка опрометью вылетела на улицу и помчалась вдоль дороги в сторону дома, испуганно оглядываясь. Но из автобуса никто не вышел, более того, обернувшись, она не увидела в окне того странного пассажира, который так напугал ее. Может показалось? – Да, скорее всего. Перенервничала, вот и мерещится всякое… Скорее домой!
Запыхавшись, медсестра забежала в свой подъезд. Лифт, как всегда, не работал, но в этот раз она взлетела на пятый этаж за несколько секунд. Нажала кнопку звонка. Сейчас послышатся мамины шаги, откроется дверь и Алена окажется дома. Там тепло, безопасно, горит зеленый торшер, бормочет телевизор, веет тонким ароматом масла вербены. Она выпьет горячего чаю с медом и ляжет спать. Все будет хорошо. А маме ничего рассказывать не будет - зачем ее расстраивать!
Но никаких шагов не послышалось, дверь никто не открыл. Странно. Алена нащупала в сумочке ключ и повернула его в замке. В квартире было тихо и темно. Она щелкнула выключателем. Мягкий желтый свет залил прихожую. На трельяже лежал лист бумаги, оказавшийся запиской. «Доченька, заболела бабушка, я поехала к ней, наверное останусь ночевать. Мама.»
Алена поежилась. Эту ночь придется провести одной. Сегодня это было совсем некстати. Ее, конечно, изрядно накачали корвалолом на станции переливания крови, но, судя по происшествию в автобусе, нервы все-таки шалили.
Она прошла в кухню, включила газ, поставила на плиту чайник и опустилась на табурет. И вдруг ухо ее уловило тихий стук со стороны окна. Алена вздрогнула, сдернула чайник с горелки. Тихо. Шторы на кухне были задернуты, поэтому медсестра не могла увидеть, что за ними. Да и не горела желанием.
«Это нервы, - сказала Алена громко, - просто нервы! Кто там может стучать, у меня пятый этаж!» - Она достала из шкафчика барбитурат и выпила таблетку. После этого снова поставила чайник на газ и включила радио. Но как назло, из динамика вместо музыки раздавался голос диктора новостей. «При пожаре в огне погибли... Самосвал столкнулся с ГАЗелью, есть жертвы... От взрыва газа пострадали....» - слушать все это просто не было сил, девушка щелкнула тумблером и дом погрузился в тишину.
Выпив чаю с лимоном и медом, Алена почувствовала, что ее клонит в сон – успокоительное начинало действовать. Поспать ей сейчас явно не мешало. Она прошла в комнату, расстелила постель и нырнула под пушистое одеяло, надеясь заснуть, едва коснувшись головой подушки.
Но не тут-то было! В голову полезли мысли. Образы. И никакой барбитурат не мог их заглушить. - Сегодняшний день. Донор. Гулянка. Кровь на полу. Тело в кресле. Бледное лицо в автобусе.
«Да не виновата я, - убеждала себя Алена, - Лёва сказал, что наверное, у мужчины сердце было слабое, ему, может, вообще нельзя было кровь сдавать. Это даже хорошо, что я вышла, а то умер бы прямо у меня на глазах…» Правда, о том, как они поступили с мужчиной, вместо того, чтобы вызвать «скорую», она старалась не думать...
И вдруг в тишине квартиры опять раздался стук, более отчетливый, чем на кухне. Стучали снаружи в балконную дверь. Хотя рассудок подсказывал, что никого там, на балконе быть не может. Пятый этаж в девятиэтажном доме, влезть нереально. Плюс балкон застеклен и закрыт изнутри на шпингалеты. Но стук не прекращался. Алена вскочила. Дернула за веревочку торшера и по комнате разлился мягкий зеленый свет. Стук стал слышнее. Что делать? Включить все лампы? Радио? Телевизор? Звонить в милицию? Бежать из квартиры?
И тут раздался тихий скрип. Повеяло холодом. Затрепетали шторы на окне. Приоткрылась балконная дверь. В зеленом свете появился черный силуэт. Она узнала его сразу.
Алена закричала, и пыталась бежать, но у нее подкосились ноги, она рухнула на диван и замерла. Девушка поняла - он пришел за ней. Она может кричать, звонить, бежать, будить соседей, но это уже ничего не изменит. Она виновата в его смерти и должна ответить за это. Поэтому она просто сидела и ждала, учащенно-хрипловато дыша, слушая бешенный стук своего сердца, а в голове назойливо стучала последняя неразборчивая мысль…
Черный донор приблизился. Она в ужасе закрыла глаза. Ощутила ледяное прикосновение к своей руке, попыталась крикнуть, но горло перехватило…
***
Накануне нового года газеты и телевизионные новости наперебой сообщали о сенсации - восемь сотрудников станции переливания крови погибли в течении трех суток при удивительно схожих обстоятельствах. Все умерли от потери крови, причем смерть настигла их в ночное время. Учитывая, те факты, что вены у жертв были вскрыты, и в своих квартирах на момент смерти они находились одни, следователи склоняются к тому, что данный случай является массовым самоубийством, по всей вероятности, связанным с особенностями их работы - не каждый человек способен ежедневное лицезреть кровь.
Правда, некоторые детали происшествия до сих пор вызывают вопросы… – Во-первых, лица у всех жертв были перекошены от страха, словно перед смертью они увидели нечто ужасное, в то время, как никаких следов присутствия посторонних обнаружено не было. А во-вторых, во всех квартирах оказались открытыми балконные двери. Зачем погибшие в тридцатиградусный мороз, проветривали свои жилища, следствию установить не удалось…