Алексей упрямо покачал головой:
— До сих пор мы только собирали информацию. А теперь надо действовать. Но как ты будешь действовать, если их — бригада? А ты один. Да я — полчеловека…
— У нас есть фора. Мы их видим, а они нас — нет. Они спокойны, уверены в своей безнаказанности. Они даже не особо прячутся. И совершают ошибку за ошибкой. Самое время что-нибудь предпринять…
— Здесь ты прав, Володя. Настала пора действовать. Но действовать должны профессионалы. Ты — молодец, конечно! Однако ты — всего лишь стартер. Ты выполнил свою функцию. Двигатель завелся… Все! Теперь машина пойдет. Машина будет ломать кому-то кости. А ты отойди в сторону… Против бригады мы должны выставить другую бригаду. Преступников надо взять сначала под микроскоп, собрать улики, прощупать связи — чтобы уж потом повыдергивать их всех, с последними корешками.
— Это значит — время тянуть, — злился Владимир. — А Иванов не упускает это время. Компания его продолжает охоту. И каждый потерянный нами день может стоить кому-то жизни. Ты хоть понимаешь это? Пока твой Акулов возится «с микроскопом», они со скальпелем не бездействуют. Поверь, нужно торопиться!
— Не волнуйся, Володя, — успокоил Перевезенцев. — С сегодняшнего дня Саша Акулов работает целые сутки… Он парень хваткий. Но наши позиции еще не достаточно сильны. Одной уверенности в своей правоте мало, чтобы взять Иванова и компанию. Нужны еще веские основания. Иначе никакой прокурор не выдаст нам ордер на арест…
— А изъятые органы?
Алексей развел руками:
— Где они? Иванов скажет: не брал. Скажет: кто-то пришел ночью в морг и украл. Маньяк, скажет, — не иначе. Или ты думаешь, что специально для тебя, для следствия Иванов хранит эти органы в баночке? В холодильнике?
— Может быть и так. Не для меня, конечно… Но, думается, они сейчас беспечны. Есть смысл заглянуть и к ним в холодильник. И я сделаю это — коли улик недостаточно…
— Что ты сделаешь? — не понял Перевезенцев.
— Заберусь к Иванову в дом…
— Почему не в квартиру? — кажется, Алексей начал иронизировать.
Но Нестеров не замечал, а вернее — не хотел замечать его иронии:
— Квартира в городе, на виду. Соседи могут быть сверхлюбопытные. Опять же — подсобных помещений маловато. Не развернешься. А главное — тело не привезешь…
Алексей кивнул:
— Правильно мыслишь, Володя. Лишний тебе плюс!.. Однако дальше предположений не иди. Как ответственное лицо я тебе запрещаю. Это слишком опасно.
Нестеров промолчал.
Однако Перезвенцева это не устраивало:
— Почему молчишь? Мне ответ нужен.
— Я подумаю, — обещал Нестеров.
Когда Владимир выходил от Перезвенцева, он встретил в коридоре Маргариту. Владимиру даже показалось, что Маргарита специально его поджидала.
Глаза Риты, обычно спокойные, были полны тревоги. Тревогу можно было ложкой черпать из ее глаз.
Нестеров спросил:
— Что-нибудь случилось?
Рита отвела глаза и потянула его за пуговицу пижамы:
— На укол идемте, Нестеров.
Она отвела его в процедурный кабинет, в котором все сияло чистотой.
Владимир присел на кушетку, осмотрелся, сказал насмешливо:
— Меня теперь будут водить на экзекуцию в отдельный кабинет? Да, Рита?
Она не ответила. С каким-то потемневшим лицом насаживала на шприц иглу, встряхивала ампулу.
Владимир продолжал с улыбкой:
— Я согласен уединяться с вами. Но только не с той старушкой…
Маргарита набрала в шприц розовый раствор, поменяла иглу.
Владимир выразительно скривился:
— Витамин бэ двенадцать… Боже мой! За что такой болючий? Что я натворил?..
Рита подошла к нему со шприцем и сказала тихим голосом:
— Владимир Михайлович… Володя… Я хочу поговорить с вами… Укол — всего лишь предлог. Я вам сделаю укол, если кто-то войдет…
— Да Бога ради! — засмеялся Нестеров. — Я же шучу! Колите сколько угодно…
— Нет. У меня серьезный разговор. Не смейтесь, — Маргарита так и стояла перед ним со шприцем в поднятой руке. — Дело в том… Я даже не знаю, как начать…
Нестеров перестал смеяться. В голове у него мелькнула шальная мысль: уж не в любви ли Маргарита собралась объясняться? И он опять не смог удержаться от улыбки: объяснение в любви под угрозой шприца…
Нестерову нравилась Маргарита. И в эту минуту он поймал себя на том, что был бы не прочь поговорить с ней о любви.
Но Рита о другом заговорила:
— Вам надо бежать из больницы, Володя.