Маргарита сидела за столом. Перед ней стояла большая картонная коробка, полная всевозможных упаковок — таблеток, драже, ампул… Маргарита выбирала по списку необходимые лекарства и откладывала их в сторону.
Нестеров сел рядом на стул.
Маргарита заметно напряглась, руки ее на секунду замерли. Девушка медленно повернула голову, и глаза ее поднялись на Нестерова — но не выше груди. Словно Маргарита избегала смотреть Нестерову в глаза.
Владимир положил ей на стол апельсины:
— Это вам. Вы были к ней так добры…
Маргарита все-таки пробежала глазами по его лицу — чуть тревожными глазами:
— Она мне тоже понравилась, — пальчики медсестры опять стали шуршать упаковками.
— Я вам не мешаю? — поинтересовался Нестеров. Маргарита покачала головой и ничего не сказала — будто она что-то твердила про себя, боясь забыть.
Владимир обратил внимание: у нее на шелковом халатике на груди с левой стороны был приколот прямоугольный медальон. На нем значилось: «М/с Маргарита Ивановна Милая».
— Вы — Милая?
Она улыбнулась в ответ, не поднимая глаз:
— А что, разве нет?
— Разумеется, милая, — не мог не согласиться Нестеров. — Но я имел в виду — какая странная у вас фамилия.
Маргарита продолжала свою работу и не отвечала.
Нестеров спросил:
— Скажите, значит ваш муж — Милый?
— У меня нет мужа, — Маргарита поднялась, убрала коробку в шкаф, что стоял здесь же в коридоре, и опять села за стол, достала из папки листы назначений.
Нестеров очень заинтересовался:
— Ну хорошо! Если не муж — значит, отец… Милый?..
Маргарита взглянула на него серьезно:
— У меня нет отца.
Нестеров смутился:
— Извините!..
— Да что уж там извиняться, — пожала плечами Маргарита. — У меня и матери нет, если вам интересно… И вообще, я из детдома — так это говорится… Родителей своих даже не знала.
— Совсем?
— Совсем, — спокойно кивнула Маргарита. — Мои родители — это ступеньки детского дома, на которые меня подкинули. Ни записки, ни звонка…
— А фамилия? — Нестеров стал серьезен.
— А фамилии в детдоме часто дают по внешним признакам. Например, плачет ребеночек в кроватке, не успокаивается, — аж лицо покраснело. Вот вам и Краснов… У одной девочки были очень светлые глаза — ей дали фамилию Белоглазова… И так далее!..
— А как же отчество?
Маргарита покосилась на медальон:
— Отчество самое распространенное. Можно сказать — среднепотолочное…
Нестеров с минуту молчал, анализировал ситуацию: не обидел ли ненароком милую Маргариту. Она его, кажется, поняла, провела пальчиком ему по тыльной стороне ладони:
— Спасибо за внимание! Но не рассчитывайте, что я вам по знакомству сделаю лишний укол, — она его одарила приятной улыбкой. — И вот еще что! Через полчаса вам на ренографию. Я уже созвонилась с кабинетом… А до тех пор — личное время…
Нестеров направился в палату.
— Владимир Михайлович, — зазвучал ему в след серебристый голос Маргариты.
Он обернулся.
Медсестра кивнула на телефонный аппарат:
— Если вам надо будет позвонить… Во время моего дежурства… Не ходите в холл. Там зябко — сквозняки. И хлопают двери.
Нестеров обещал:
— Я буду с вами дружить.
В палате Виталий Сергеевич оседлал своего конька. Благодарная аудитория в лице двоих молодых ребят, прооперированных по поводу аппендицита, внимала ему. В античную эпоху Виталий Сергеевич слыл бы мастером панегирика:
— Иванов — отличный доктор. Хотя, конечно, немного грубоватый, что среди хирургов не редкость. Но это не портит общего впечатления. А может, даже наоборот… Грубоватому уверенному доктору, ей-Богу! Легче довериться, молодые люди, нежели какому-нибудь мямле. Согласитесь, у хирурга должна быть крепкая уверенная рука… а еще — холодное сердце. Как раз это и есть у Иванова… Кроме того, он совершенно бескорыстный человек. Вам известно, молодые люди, что Иванов выступает еще в качестве… э-э… как бы это выразиться поточнее… покровителя клиники?
Судя по тому, как переглядывались молодые люди, им это не было неизвестно.
— Он вкладывает в отделение собственные деньги, — продолжал Виталий Сергеевич с гордым видом, как будто это он сам вкладывал в отделение свои деньги. — Мне говорила Фаина, как бы по секрету, но вам я открою: наш доктор Иванов занимается каким-то прибыльным бизнесом. Так вот, кое-что он, конечно, тратит на себя, но многое вкладывает в аппаратуру. Иванов покупает дорогую импортную аппаратуру — чтобы потом лечить нас. И никому ничего не говорит. Разве это не свято?..