Рядом с водителем сидел доктор Башкиров — в расслабленной позе, раскинув ноги. В руке у него дымилась сигарета, он без интереса поглядывал за окно.
Позади его в своем кресле дремал фельдшер Пустовит. Халат, что был на нем, трудно было назвать свежим — мятый и грязный, он едва не расходился по швам на крутых плечах дюжего фельдшера. Край надорванного кармана на боку свисал лоскутком, другой карман топорщился — сквозь ткань проглядывалась пачка сигарет, спички, какие-то ключи… На подошвы кроссовок налипла грязь…
В кабине слева от доктора просигналила рация. Башкиров снял трубку. После короткого разговора с диспетчером, велел шоферу:
— Здесь поворачивай… Вызов поступил…
И он назвал адрес.
Минут через семь Башкиров и Пустовит поднимались по лестнице на второй этаж очень старого здания. Остановились у самой двери, обитой черным дерматином и расчерченной на ромбики «золотой» струной. Из-за двери доносилась какая-то музыка, дикие выкрики, смех.
Башкиров оглянулся не фельдшера:
— Не похоже, чтобы здесь кому-то было плохо.
Пустовит равнодушно сплюнул на лестницу и промолчал.
Доктор нажал на кнопку звонка.
Даже отсюда, снаружи, было ясно, что трель звонка забивается музыкой. Звонить пришлось долго. Башкиров даже в сомнении пару раз сверился с адресом — в эту ли квартиру вызвали «скорую»?.. Но ошибки не было: в блокноте значился этот дом и эта квартира.
Когда Башкиров уже собрался стукнуть ногой, дверь вдруг открылась, и на пороге объявилась размалеванная девица — скорее подросткового, чем собственно девичьего возраста. От нее пахло табачным дымом и потом. Увидев двоих мужчин в белых халатах, девица на мгновение испугалась, но быстро подавила испуг в глазах — оглянувшись назад в прихожую, она обрела уверенность в лице нескольких таких же взмыленных, как она, сверстников. Те с любопытством выглядывали из-за ее спины. Кто-то спросил:
— Предки что ли?
— Да нет!.. — девица все никак не могла отдышаться; колыхалась не по возрасту развитая грудь, колыхались мамины бусы на этой груди. — Врачи какие-то…
— Так гони их в шею!.. — выкрикнул какой-то юнец издалека, наверное из кухни.
— Вам чего? — уставилась на Башкирова девица.
— К вам поступил вызов, — Башкиров махнул в воздухе блокнотом.
— Какой вызов? — девица недоуменно проследила за блокнотом.
В глубине квартиры громко играла музыка. Поп.
— «Скорую» вызывали? — начинал не на шутку раздражаться Башкиров.
— Нет… — девица сделала круглые глаза.
В глубине квартиры раскрылась и задребезжала стеклом какая-то дверь. Теперь музыка слышалась еще громче. Девушки прокричали:
— Анжелика! Ну, где ты там? Может, Артур пришел?..
Пустовит сплюнул под ноги девице:
— Ложный вызов!..
А из-за спины девицы с развитой грудью и прекрасным заморским именем Анжела молодой дебильный голос изрек:
— Да нет! К ней врачи какие-то…
А другой дебильный голос выразил удивление:
— Врачи? Гы-гы!.. Это, наверное, Сенька дурит. Я ему сказал, чтоб заказал пиццу, гы-гы, а он спьяну «скорую» вызвал. Вот чудик, гы-гы!..
Девушки кричали:
— Давай сюда Артура! Чего ты его прячешь?
А с кухни неслось:
— Да гони ты их в шею!.. Сквозняк!..
Доктор Башкиров предусмотрительно придерживал дверь:
— Значит, вздумалось пошутить, молодые люди? Скучно стало?.. А то, что в это время кто-то где-то умирает — поскольку «скорая» не успела — вас не колышет?
— Да это не я! — встревожилась Анжела. — Это, говорят, Сенька пошутил.
— Давай сюда своего Сеньку, — хмуро бросил Пустовит.
— Никак не получится, — скривилась девица. — Он отрубился… на унитазе…
Она все еще держала оборону, но уже из последних сил. Она бы с большим удовольствием ретировалась сейчас отсюда, захлопнула бы дверь — и вся недолга. Но Башкиров не отпускал дверь. Он ступил на шаг вперед, а Анжела — назад.
Башкиров принял очень официальный вид:
— Позови кого-нибудь из старших.
— Нету… — уже испуганно выпрямилась Анжела.
— Вот как! — вскинул брови Башкиров и открыл блокнот, черкнул в нем пару строк, усмехнулся. — Двадцать долларов…
— Что — двадцать долларов? — обомлела девица.
— Ложный вызов, — мрачно пояснил Пустовит.
— Нету… — девица готова была расплакаться.
А с кухни донеслось: