Башкиров потянул его к выходу:
— Давай быстрее, пока не застукали!..
И они, выйдя из подъезда, отворачивая лица в сторону, быстрым шагом направились за угол дома. На улице — метрах в двухстах — их ожидала машина.
Забравшись, в кабину Башкиров первым делом спросил у шофера:
— Ну, что? Связь была?
— Да, я ответил диспетчеру. Случай самоубийства… в этом доме… — он указал на дом.
Принимался потихоньку дождь. Вся улица была в серых красках. Зябкий ветер ворочал под деревьями мокрую листву.
Башкиров надел халат:
— Кто звонил?
— Диспетчер, — поднял удивленные глаза водитель.
— Да я не об этом…
— А! — вспомнил водитель. — Говорит, старушка — божий одуванчик обнаружила труп…
— Ты принял вызов?
— Ну конечно! Что за вопрос?
— Там не труп. Она живая еще… — Башкиров кивнул в сторону дома в завесе дождя. — Давай, погоняй…
Водитель завел двигатель и взял с места в карьер. «Рафик» заехал во двор, подрулил к среднему подъезду, скрипнул тормозами.
Башкиров и Пустовит, громко хлопнув дверцами, поднимались по ступенькам…
А в подъезде уже суетились какие-то люди — наверное, соседи. Тело Марины было прикрыто старым выцветшим покрывалом; определенно прекрасное тело Марины Сеньковой знало прикосновение и лучших тканей.
Башкиров склонился над Мариной и пощупал пульс у нее на сонной артерии. Люди выжидающе смотрели на него:
— Что, доктор?
— Живая еще… — он раскрыл ей веки, проверил реакцию зрачка на свет. — Идиотизм какой-то! — Проворчал Башкиров. — Кончать жизнь самоубийством…
Какой-то мужчина показал на Марину рукой:
— Шея у нее как выгнута, смотрите…
Старушка сказала:
— Наверное, все кости переломаны…
Башкиров приподнял край покрывала, заглянул под него:
— И исцарапана вся…
Мужчина показал вверх, в пролет:
— Вон — все сетки прорвала. Старые уж сетки…
Пустовит тоже заглянул под покрывало:
— Красивая… Суицид?
— Он самый, — кивнул Башкиров.
— Не живется же людям! — посетовал Пустовит и спросил: — Ну, так что, доктор? Нести носилки?..
Мужчина осторожно вставил:
— Может, милицию подождать?
Башкиров покачал головой:
— Она живая еще — можно спасти…
Через пять минут Пустовит вернулся с носилками. Жильцы, которых собралось уже человек двенадцать, расступились перед ним.
Марину, придерживая ей голову, переложили на носилки, накрыли тем же покрывалом, уже набрякшим кровью в нескольких местах.
Мужчина помог Пустовиту отнести Марину в машину. Башкиров шел следом. Старушка и какие-то женщины вышли на крыльцо. Старушка тихо рассказывала, как обнаружила девушку возле лифта:
— Жалко ее, жалко! Красивая!.. Хотя и не очень-то вежливая была… Лежит — вся в крови. И без ничего… Вот дуреха!.. Это ее жизнь разгульная довела.
Башкиров сел в кабину, кивнул шоферу:
— Гони!
— В шестьдесят шестую? — уточнил шофер.
— В нее самую! — Башкиров закурил и уже потише добавил: — Скоро у нас будут поступления…
Глава одиннадцатая
Следователя — того, у которого были огнестрельные ранения в живот, — звали Алексей Петрович Перевезенцев. Владимир видел только что заведенную историю болезни Перевезенцева у Маргариты на столе. Правда, кроме паспортных данных, там и читать-то еще было нечего…
Нестеров присел возле Маргариты и с минуту с интересом наблюдал, как ловко она раскладывает на подносе с ячейками таблетированные лекарства.
Маргарита протянула ему таблетку; улыбнулась, отводя в сторону глаза:
— Это вам, поскольку вы уже здесь.
Нестеров проглотил таблетку, кивнул с сторону операционного блока:
— Я думал, такое бывает только в кино.
— Вы о чем? — Маргарита не отрывалась от работы.
— Перестрелки. Огнестрельные ранения… В кино или где-нибудь далеко… В наше-то время!..
— Почему же! Сейчас даже очень часто. Особенно в последнее время. Даже я уже перевидала — хотя практики-то у меня без году неделя. Оружия стало много у людей… Даже подростков привозят, не только мужчин… И женщин кстати! Тоже подстреливают — но здесь все больше на любовной почве.
— И женщин? — удивился Нестеров. — Лучше бы они постреливали глазами.
Маргарита, действительно, стрельнула в него глазами:
— А вас, Владимир Михайлович, разве еще не подстрелили? — она была не прочь пококетничать.
— Подстрелили, но, увы! Уже вылечили. Только рубцы остались…