Каждый день Салли боялась упасть в обморок, отчасти от духоты, отчасти от хронического недоедания. Порой она с болезненной манией тянулась к объедкам с тарелок, но до сих пор одергивала себя. Не то чтобы не позволяла гордость, нет, это чувство растоптали в зародыше, скорее она боялась заразиться чем-то от посетителей. Медицинской страховки у них с отцом какое-то время вообще не было. Недавно сделали самую дешевую. Они практически не существовали для этого мира. Вроде бы в городе, в сердце цивилизации.
Только в нем социальная смерть нередко наступает раньше физической. Человек выпадает из контура, черный город поглощает его, расплющивает. А за что так случилось с Салли? Видимо, не на каждую душу хватает наград и кар по заслугам. Наград определенно меньше…
Рабочий день не торопился заканчиваться. Посетители до полуночи пили и шумели. Салли только привычно переминалась с ноги на ногу, спину ломило. Она ощущала себя самой настоящей Золушкой. Она любила сказки, в них всегда кто-то приходил на помощь. Только у нее не было доброй феи-крестной и принцы не заезжали в их злачные места. Ни защиты, ни светлой надежды. Только один слабый огонек, слабая фантазия об утраченной родительской любви. Салли не помнила свою мать, которая давным-давно умерла. А от чего… отец даже не рассказывал, но, как утверждали соседи, после этого мужчина окончательно сорвался. Хотя не верилось, что это опухшее чудовище в рваных сальных джинсах и рубахе когда-то было иным. Но казалось, что мать была путеводной звездой, светлым лучом. Салли не желала верить, что она была одной из них, мутных теней. Она порой казалась ангелом, но зыбким и незримым неспособным помочь. Не видать ни золотого платья, ни хрустальных туфелек, ни сказочных балов. Только смутные выдумки в процессе монотонного споласкивания тарелок, от которых уже в глазах рябило.
Страх — разбить посуду, иначе выгонят. И тогда отец точно заставит продавать свое тело. Впрочем, это не интересовало ни хозяина заведенья, ни сотни других людей. Проще игнорировать беды других, обвинять их в бездействии, обзывать неудачниками в мире равных возможностей. Равных ли?
Рабочий день подходил к концу, по городу разливалась холодная декабрьская ночь. Салли куталась в тонкую осеннюю куртку, хватая ртом пропитанный сажей снег. На улице ветер гудел в проводах, люди отгораживались от вечернего неуютного мрака теплым светом из окон. Спешили с работы к своим семьям. А Салли вовсе не торопилась домой, до последнего болтала с Рози, которая вскоре ушла со своим громилой Джоном.
Девушка осталась одна, понимая, что должна вернуться в то место, где обитает. Нет, это не дом. У нее не было дома, потому что в той берлоге никто не ждал! Вернее, отец-то ожидал ее, еще как ожидал. Только не ее, а очередную получку. Салли старалась сразу же закупить самые необходимые вещи, а потом хотя бы часть спрятать, чтобы дотянуть до следующего месяца. Но отец с боем вытрясал все до последнего. А если что-то выигрывал в карты, то дочери не перепадало.
Алкоголизм и тяга к азартным играм за последние два года сделали из него настоящее животное, скотину без даже призрачных представлений о морали. Наверное, в лучшие годы он работал, но сам город пришел в упадок. И отец словно помертвел вместе с Детройтом, вместе с районами, в которых раньше кипела жизнь, а потом осталась лишь разруха для тех, кто не успел или не пожелал разъехаться в другие штаты в поисках лучшей жизни. Они так и остались на границе гетто, где только банда Алекса держала еще какой-то контроль. А всего в нескольких кварталах находился безопасный и достаточно красивый центр города, только доехать бы до него. Но он оставался точно за стеклянной стеной. Они все болтались в гнилом кольце, которое опоясывало центральные районы.
Таков был черный город Салли, которая каждый раз возвращалась домой с мыслью, что может и не дойти, растаять жертвой маньяка или грабителя в темноте разбитых фонарей. Страх и неопределенность — вот ее существование. Поговаривали, что скоро власти города заявят о банкротстве из-за огромных долгов города. Но Салли больше тревожили долги, которые делал отец.
В каком еще настроении он теперь пребывал? Салли шла по улице, затем заходила в темный подъезд, устало поднималась по лестнице — лифт не работал, его и не чинили, никому не надо оказывалось. Затем представала ободранная дверь квартиры с полувыбитым замком. Салли с опаской приникала к ней ухом. Она боялась входить, потому что там снова ждала неизвестность. Может, очередная попойка со случайными приятелями. А, может, пьяная драка с поножовщиной.