«Счастливый Володя, — позавидовал мальчик. — Каждый день ему читают книги». Ильясу очень захотелось выучиться русскому языку и научиться читать и писать.
Когда Аня кончила рассказывать, он робко спросил:
— Можно мне приходить к вам каждый день слушать сказки?
— Конечно! Приходи, когда захочешь! — ободряюще улыбнулась девушка. — Я другие книги почитаю. И Володя тебе может сказки рассказывать, если я буду занята. Он их наизусть знает.
— Приходи, приходи! Я и про золотую рыбку расскажу, и про царя Салтана! — подхватил Володя.
Аню позвала мать. Ильяс начал прощаться.
— Борона уже готова, наверно. Если Тухтар задержится, то ему от отца попадет. Сердитый нынче отец. Околдовать нас хотели. Беду к нашему дому приманивали. Но мы позвали другую колдунью, какая добро приваживает. Ох, что она делала, когда злых духов выгоняла! Плевалась на них, веником, кочергой била! Страсть!
— А мой папа говорит, что колдуны и колдуньи только в сказках бывают.
— Да ведь я сам видел, своими глазами. И все наши тоже.
Володя верил и не верил. Коли отец сказал, значит, правда. Он все знает. Но ведь было бы очень интересно, если бы колдуны существовали взаправду.
— Ты приходи к нам завтра. Обязательно! Ладно, Ильяс? Расскажешь все поподробней. А я тебе разные книги покажу. У Ани много. С картинками есть. Придешь? В школу вместе будем ходить. Ты скажи матери.
— Обязательно скажу.
— Щенка-то не забудь!
Володя подозвал собаку, отвел в сарай, запер. Потом взял щенка с черным пятном на ухе и отдал Ильясу. Тот бережно прижал подарок к груди. Щенок приподнял морду и лизнул мальчика в подбородок.
— Признал хозяина. Ишь, как ластится! — сказал Володя.
Они подошли к кузнице. Тухтар уже прощался с мастерами. Подбежала Аня. Разговаривая о чем-то с отцом, она несколько раз с интересом посмотрела на Тухтара. Он смутился под пристальным взглядом ее опушенных густыми ресницами глаз и заторопился.
Всю дорогу домой Ильяс не умолкал, звенел, как колокольчик. У самого двора он тихо попросил:
— Дядя Тухтар! Ты скажи отцу, что собаку взял себе. Пусть она у тебя живет. А я каждый день приходить к ней буду.
14. БЕДА ПРИНОСИТ СЧАСТЬЕ?
Первая половина лета выдалась на славу. Было солнечно, но не жарко, дожди шли аккуратно — от срока к сроку, словно по заказу. Такая погода сулила добрый урожай. Все росло как на дрожжах. У людей появилась надежда, что жизнь пойдет на поправку. Бог даст, минует пора недородов, перестанут хозяйки подмешивать в хлебушек лебеду, нет-нет да и запахнет в избе мясной похлебкой.
Зерно уже стало наливаться. В деревне готовили к жатве серпы.
Однажды после полудня нестерпимо начало палить солнце. Воздух стал влажным, тяжелым, точно в бане. Часа через два на западной стороне неба появилась темная узенькая полоска. С каждой минутой она удлинялась, становилась все шире и шире. Тревожно зашепталась листва, куры забрались на насесты, нахохлились. Угомонились суетливые воробьи. К Утламышу двигались огромная грозовая туча. Внизу она была черной, с синеватым отливом. Клочковатые края зловеще косматились, пепельная, с белыми прожилками и пятнами вершина угрожающе клубилась. На небе раскатисто загрохотало, змеистые огненные трещины словно разламывали его на куски. Бесчисленные стрелы молний вонзались в испуганную, беспомощно притихшую землю.
— Град, град идет! — пронеслось по деревне.
— Пюлех всемогущий! Смилуйся, пощади! Пожалей, пожалей! — с дрожью в голосе повторял Шеркей, стоя у ворот и следя за движением тучи. Порывистый ветер гнал ее в ту сторону, где было его ржаное поле.
Тяжело застучали о землю первые капли дождя. Шеркей вбежал в избу, надвинул войлочную шляпу, накинул на плечи кафтан. Продолжая торопливо шептать молитвы, побежал в поле.
Когда он достиг мельницы, дождь хлынул как из ведра. Потоки воды хлестали по лицу, нельзя было открыть глаза, не хватало воздуха для дыхания. Шеркей и не подумал остановиться. Низко наклонившись, он настойчиво продолжал пробиваться сквозь стену воды. Порой ему казалось, что он плывет.
Бежать в гору было трудно, нестерпимо закололо в левом боку. Пришлось перейти на шаг. Едва боль немножко ослабла, снова пустился бегом.
— Милостивый Пюлех! Милостивый Пюлех! Обойди мое поле, обойди! Не трогай мое, не трогай! Вон сколько других, вон сколько! А мое не надо!
Ноги все время скользили. Шеркей несколько раз упал. Загон был почти рядом, когда с неба посыпались крупные градины.
Земля загудела, застонала под бесчисленными ударами. Шеркей накинул на голову кафтан. Выбиваясь из сил, кое-как добрался до поля.