Смутившийся от похвалы Тимрук поднялся и пошел проведать лошадей.
— Что он смыслит, что понимает? — сказал пренебрежительно Шеркей, провожая взглядом сына. — «На три дома, на три дома»… Троится у него в глазах, троится.
Он взял бутылку, посмотрел ее на свет, протянул Сандыру:
— Выпей-ка еще. Как раз для тебя оставил. Да, для тебя. Нам-то хватит. И не надо, не надо. А ты всю жизнь в лесу, в сырости маешься. Вот и согреешь косточки, и кровь по жилкам быстрей побежит.
Сторож выпил водку прямо из горлышка.
— Спасибо. Точно — прямо по жилкам пошла.
— Ну и слава богу, слава богу…
Трава — высокая, густая — была покрыта обильной росой. Тимрук, пока шел к лошадям, вымок до пояса. Кони, тихонько посапывая, похрустывали травой. Тимрук прислонился спиной к дереву и стал глядеть на тускло мерцающий сквозь белую дымку костер.
Над головой тихонько шептал ветер, будто пересчитывал вершины.
Сколько же в этом лесу деревьев? Всю жизнь будешь считать и не сочтешь. Вот если бы продать все! На вырученные деньги купить еще участок, вырубить — и опять на базар. Сколько бы денег можно заработать! А отец все роется в земле, как крот. Разве можно быстро разбогатеть, занимаясь этим! Неправильно живет отец, неправильно.
Если же продавать лес не кругляком, а распиливать бревна на доски, то еще больше барыша будет. Пильщиков можно найти сколько угодно. Вон мордвин за пуд пшена как ворочает… Придет срок, возьмется за хозяйство Тимрук и поставит дело по-своему. На кой нужны хлеб, скотина? Деньги нужны, в них сила.
Долго еще Тимрук размышлял о деньгах, соображая, каким образом можно выручить их побольше. Думать об этом было интересно и приятно. Мысли тянулись одна за другой, сплетались, и не виделось им конца.
Делянку вырубили за неделю. Бревна, чтобы не украли, свезли к избушке Сандыра. Как только ляжет санная дорога, их сразу же перевезут домой. Сучья пойдут на дрова. Топки зимы на три хватит. Удружили Каньдюк с Узалуком Шеркею, удружили. Такая делянка раза в три дороже стоит, чем за нее заплачено. Вот что значит быть близким с такими людьми, быть их поля ягодой…
Пикмурза с Игнатом уже уехали домой, а Шеркей все еще крутился около бревен, захотел еще раз пересчитать: добро ведь счет любит. Два бревна решил захватить сейчас. Взвалили кое-как на долгушу, поехали.
Рыжий конь шел довольно легко, будто вез не кряжи, а жердины. Дорога была хорошая, накатанная до блеска.
Когда начали взбираться в гору, впереди заметили подводу, которая тоже двигалась в сторону Утламыша. Не привыкший отставать Рыжий поднатужился, зашагал живее и саженей через сто догнал передний воз. Шеркей увидел на телеге Элендея и Тухтара. Крякнул, отвернулся, нетерпеливо задергал вожжами. Тухтар поздоровался. Шеркей не ответил, Тимрук еле приметно кивнул головой.
Встреча с братом и бывшим батраком испортила настроение. Шеркей помрачнел, призадумался. Подумать только — целый пуд пшена нужно будет отвалить какому-то босяку! А много ли он работал? Поторговаться бы надо получше. Опять дал промашку. Был бы Тухтар, пшенцо бы осталось. И дом строить без Тухтара тяжелее будет. Золотые руки у парня. Надо же было ему подружиться с Сэлиме! Работал бы и работал у Шеркея. Не везет Шеркею, не везет.
Ссора с братом его не беспокоила. Никуда не денется Элендей. А вот батрак прямо из рук уплыл. Можно бы, конечно, вернуть его, но какой ценой! Нет, не пойдет на такое дело Шеркей. Рубль на копейку не меняют.
19. НОЧНОЙ КРИК
Зима выдалась суровая. С первых же дней залютовали морозы, забуйствовали бураны. Сугробы нанесло чуть не вровень с крышами. Деревья, заборы, стены изб обросли пышным, косматым инеем.
Ждали, что к масленой, как всегда, потеплеет, но холода стали еще неистовей. Бедняги воробьи коченели на лету и замертво валились в снег. Плюнешь — и слюна, не успев долететь до земли, превращается в ледышку. Давно не было такой свирепой зимы.
Утро прощального дня масленицы было туманным. Сквозь мглистую пелену проглядывал красный, словно обожженный морозом, лик солнца. Громко потрескивали бревна.
Казалось бы, в такую погоду нет ничего милее, как посиживать дома у печки, но праздник брал свое: молодежь высыпала на улицу. Морозный, чуткий воздух зазвенел от веселых голосов, смеха, песен. Парни и девушки катались с ледяных горок, толкались, чтобы согреться…
Шеркей встретил день в добром настроении, чем весьма порадовал и удивил своих семейных. С утра сбегал к целовальнику и запасся полуштофом водки. Сайдэ наварила пива. Вечером должны были пожаловать гостти.