— И тем не менее чувствую, будто я что-то упустил из внимания. — Лейтенант напряженно наморщил лоб, но попытка оказалась бесплодной. — Нет, не могу вспомнить! Кстати, надо выпустить тех несчастных лягушек, а то ведь подохнут.
Он вошел в дом и снова появился на крыльце с аквариумом. Перешел на траву, поставил и тут же опрокинул его набок.
Лягушкам это очень понравилось. Они запрыгали, радостно отбрасывая задние лапы. Приостановились, словно что-то оценивая, и снова запрыгали, дальше к болоту.
— Ну ладно, — не очень весело произнес лейтенант, — хоть какое-то полезное дело сделали. Поехали обедать.
Перед тем, как сесть в машину, он обернулся и еще раз посмотрел на домик.
— Ума не приложу, как и где здесь мог задохнуться профессор!
А все-таки нельзя сразу отвернуться от прежней жизни. И подлые ласковые ее глаза, сохраненные памятью, достают. Даже сейчас, когда он едет к своему паскудному дяде и нужно думать о том, как лучше и убедительнее все сказать.
………………………………………………………………………………
Охранник посмотрел на номер машины, и воротная дверь отъехала в сторону.
Потом двести ярдов по огибающей пихтовый парк дороге.
А вот и Карл, старый здоровяк.
Дворецкий, слуга… никогда нельзя было понять, кто он именно в этом доме.
— Ваш дядя, как всегда в это время, в бассейне.
Даже не сказал «Здравствуйте, сэр». Черт с ним! Зря, наверное, он все-таки сюда приехал.
Два десятка шагов по дорожке, ступеньки на площадку, за которой расположен открытый бассейн. Такой огромный, что только обожравшийся деньгами идиот мог его выдумать.
А вон, почти посередине, дя-дя. На каком-то надувном комплексе в виде полукресла со столиком, с выпивкой и закуской. Всю жизнь только и делает, паразит, что спекулирует на ценных бумагах, а потом тешится барским отдыхом.
— Привет! — Он растянул до ушей улыбку и помахал рукой. — Ты так далеко, что, наверно, меня плохо слышишь.
— Не беспокойся, — басовито прохрипело навстречу. — Все, что мне нужно, я слышу на любом расстоянии.
— Отлично!
— Так, что тебе нужно, племянничек?
Освещение было великолепно сработано. Никаких фонарей по бортикам. Свет шел изнутри бассейна так, что он выглядел как солнечная с голубизной чаша.
— Послушай, я хотел бы поговорить о деле. Только о деле. Не касаясь ваших отношений с моей покойной мамой.
— Ты имеешь в виду осрамившую нашу семью шлюху?
— Я же сказал, что хочу говорить о деле. Оно может дать очень приличный доход.
— Приличный в твоем понимании — это сколько?
— Десятки миллионов долларов. А может быть, больше.
— Найджел, ты сам сошел с ума или считаешь меня за сумасшедшего? Откуда у тебя могут быть такие проекты?
— Ты же делаешь любые выгодные ставки в бизнесе.
— Об этом можно прочесть в каждой газете.
— Ставить на науку тоже иногда очень выгодно.
— Конечно, и я ставлю на науку, когда покупаю акции крупных заводов перед тем, как они получат государственный заказ. Или когда узнаю, что косоглазые азиаты выходят на мировой рынок с новой продукцией. Узнать все это вовремя — большая наука, Найджел. И я хотел приобщить тебя к ней, но ты, заморыш, назвал меня в ответ негодяем.
— Потому что ты ударил мою мать!
— Разве ты сам не сказал, что мы не собирались говорить об этой шлюхе? — Он взял со столика телефонную трубку. — Карл, проводи молодого человека. И будь любезен, племянничек, не поздравляй меня больше с Рождеством, даже если об этом тебя попросит сам Папа Римский.
Он всю дорогу дрожал от бешенства. И все сливалось, путаясь и переставляясь местами: мать, скрывшая тогда тяжесть своей болезни, чтоб он, студент, не волновался и не мешал себе выбиться в люди, сама болезнь… люди не умирают так просто меньше чем в пятьдесят… и другое — подлые глаза и улыбка, которым все еще хотят верить кусочки его больного мозга… солнечно-голубая чаша, откуда глядят на него крокодильи глаза… деньги огромной шевелящейся кучей, будто скрывающие под собой что-то живое…
Внезапно он понял, что остановил машину. И тут же увидел полицейского за ветровым стеклом.
Голос снаружи приказал опустить окошко.
— Вы употребляли алкоголь или наркотики, мистер?
Он мотнул в ответ головой.
— Сделайте выдох в эту трубочку.
Полицейский с удивлением взглянул на шкалу.
— Хм, тогда почему вы так странно едете?
Пришлось сначала прокашляться…
— У меня разыгралась сильная головная боль. Слезятся глаза.
— Ваш адрес?