— Знаю, — коротко ответил я, хотя, честно говоря, это было для меня новостью. — Давай не будем об этом.
— Не будем, — согласился Тимка. — Может, позовём Умрихина?
— Он в городе, тоже сегодня подавал заявление, — засмеялся я. — Наверное, они сейчас уже по-аглицки поют в два голоса про стальную эскадрилью. Антон Филимонович цель себе поставил и ни на один дюйм не отвернёт от неё.
Мы враз замолчали, оставшись каждый наедине со своими мыслями. Вспомнив Тимкино деление на земляков и братьев, я коротко попрощался:
— Ну что, будь здоров, брат. Авось свидимся. В авиации такое возможно. Как это в твоей песне:
И, увидев, как дёрнулось Тимкино лицо, я замолчал и, развернувшись, быстро вышел из каптёрки. Мне не хотелось, чтоб он меня окликал. Точка поставлена, что ещё ждать?
Ночью я сидел на скамейке под молодыми тополями. Было тепло, тихо, пахло травой и летом, и почему-то казалось, что меня обняли и, прощаясь, осторожно, чтобы запомнить, обнюхивают пахучие листочки. Я думал о том, что завтра нам должны выдать пилотские удостоверения.
Всё останется позади, начнётся другая жизнь. Какая, я не представлял. Но знал: в ней уже не будет Динки, Шмыгина, Умрихина, всего того, что я приобрёл и потерял в этом городе.
Через шестнадцать лет, у себя в Иркутске, перед вылетом меня попросили зайти в отряд. У дежурного для меня лежало письмо. Я посмотрел на обратный адрес — письмо было из Уфы. Сунув его в карман, я пошёл в диспетчерскую.
Уже в воздухе вспомнил и раскрыл конверт. С первых же строк понял: от Динки. Вот только её фамилию, хоть убей, забыл. Я начал вспоминать все знакомые фамилии по алфавиту. И тут в голове словно вспыхнуло: Жилина.
Она писала, что у неё две девочки и что часто вспоминает Бугуруслан, меня. Шмыгин в Якутии, уже давно распрощался с лётной работой. Пьёт и халтурит в каком-то оркестре, с горечью сообщала Дина.
Через некоторое время письмо имело продолжение. Мне предстояло лететь в Чокурдах. На обратном пути, уже в воздухе, сообщили: Якутск закрылся из-за непогоды. Нам предложили следовать на запасной аэродром. Я решил садиться в Тикси, заправиться топливом и лететь дальше.
И главное, я вспомнил: Дина писала, что там нынче обитал Тимоха Шмыгин.
Аэропорт находился на берегу Ледовитого океана, дул боковой ветер со снегом. При заходе на посадку пришлось исполнить настоящий танец со штурвалом в руках. Из самолёта я вышел мокрым и поднялся в диспетчерскую. Подписывая задание, спросил про Шмыгина.
— Только что был здесь, — сказал диспетчер. — Кого-то встречал. Вы можете позвонить, у него есть телефон.
— Давай приезжай! — заорал Тимка, когда я позвонил ему домой. — У меня как раз гости. Попьём вина, расправим крылья, хоть наше Тикси и не Кавказ.
— Вот это точно! Ваше Тикси далеко не Анапа и не Кавказ. Тут и без вина ветер с ног сшибает. Так ты усёк — через час вылетаю!
— Хорошо, подожди, я сейчас подскочу! Через час, когда я, потеряв терпение, хотел захлопнуть дверь и начать подготовку к полёту, к самолёту подъехала пожарная машина. Из кабины выпрыгнул постаревший и пополневший Элвис Пресли, но глаза оставались теми же плутоватыми, шмыгинскими. Мы церемонно обнялись и, подшучивая друг над другом, отошли чуть в сторону от самолёта.
— С Динкой мы разошлись, — начал рассказывать Тимка. — От меня у неё девка. Поди, уже вовсю за парнями ухлёстывает. А Динка, она, как и многие в её возрасте, принца искала. К сожалению, я до той планки не дотянул. И чтоб тепло было, а здесь, в Якутии, сам видишь, какие условия. Я — в рейсах, она — с оледеневшими пелёнками. Начала скулить: домой хочу. Я ей: пожалуйста, езжай. Уехала, а без неё — скукота, только этим можно спастись, — он выразительно постучал себя по горлу. — Это только в песне глупо Чукотку менять на Крещатик. В жизни всё по-иному. Полгода полярная ночь. Кислорода не хватает. Как только появляется возможность, люди улетают на материк. Подёргалась туда-сюда, а потом другого нашла. Может, она и правильно сделала. Как это у поэта? За то, что разлюбил, я не прошу прощенья. Прости меня, старик, за то, что я её отбил тогда. Всем сделал хуже: тебе, ей, себе. Но кто из нас об этом думает? Тебя она вспоминала. Особенно поначалу.