– А сейчас дверь в его комнату открыта?
Игнатьев пожал плечами:
– Честно говоря, не знаю. Можно посмотреть.
– Проводите нас, пожалуйста, – попросил Ларин.
Оперативники и сосед убитого подошли к двери Белодубровского, которая оказалась не заперта. Оперативники и Игнатьев вошли в комнату.
Жилище пожилого пенсионера представляло собой небольшое, метров двадцать, помещение с небогатой обстановкой. Старая, но еще крепкая мебель хранила запах ушедшей эпохи. Стенной шкаф был до отказа набит книгами, стопками журналов и сувенирами из дерева и стекла. Стены украшали старые семейные фотографии и репродукции, вырезанные из журналов.
В комнате ощущался неуловимый беспорядок. На полу валялась несвежая газета, раскрытая книга лежала обложкой вверх на журнальном столике. Недопитая чашка чая стояла на подоконнике.
Ларин повернулся к Игнатьеву:
– Скажите, где вы были сегодня в районе двенадцати часов дня?
Игнатьев задумался.
– Мы с женой с утра пошли по магазинам, – сказал он. – Скоро у тещи день рождения, нужен какой-то подарок. И потом надо было купить закуску к приходу свояка.
– И как подарок? – спросил Волков. – Купили?
Игнатьев поморщился:
– Все так дорого! – Он вновь перешел на шепот: – Скажу вам честно, у меня теща – не тот человек, чтобы на нее лишние деньги тратить…
– Значит, сегодня с утра в квартире никого не было? – сказал Ларин.
– Выходит, так. Мы по магазинам, а Вовка в школе…
– Вы видели, как ушел из дома ваш сосед?
– Нет, он как раз копошился на кухне.
– А когда Белодубровский обычно выходил из квартиры?
– По выходным обычно в полдень, а в будние дни… В будние дни не знаю, я ведь работаю.
– Где вы работаете?
– На «Электросиле». Слесарем.
– Скажите, Алексей Иваныч, – обратился Ларин к жильцу, – на первый взгляд в комнате все вещи целы?
Игнатьев обвел глазами жилище соседа.
– Черт его знает… Я к нему давно не заходил.
– А могли у него быть деньги, ценности, которые он прятал?
– Вряд ли. Хотя… – Игнатьев вздохнул. – Чужая душа – потемки…
3
Педагогическая академия была расположена на набережной реки Мойки. Она занимала несколько корпусов, каждый из которых представлял собой памятник архитектуры. Возле центрального входа возвышалась статуя Ушинского. С гранитного постамента великий педагог смотрел на студентов и преподавателей, академии.
Большую часть учащихся составляли девушки. Многие из них приехали в Питер из других российских городов и из-за границы. Стояло начало лета, экзаменационная пора, когда штудируются учебники, пишутся шпаргалки и устраиваются вечеринки по поводу сдачи очередного зачета.
Катя Лаврушина, девушка лет восемнадцати, не блистала красотой, но была привлекательной и умела себя подать. Студентка училась на втором курсе и готовилась стать преподавателем русского языка и литературы. Днем она сдала предпоследний экзамен семестра – зарубежную литературу. До последнего экзамена, истории, осталось три дня, а сегодня хотелось расслабиться и ни о чем не думать.
Зарубежная литература была самым нелюбимым и пугавшим Катю предметом, поэтому сдача экзамена стала для студентки праздником. Вместе с подругами Олей и Диной Катя направилась отмечать его в кафе на Большой Конюшенной.
Дина была невысокой девушкой с острыми чертами лица, озорными глазами и короткой стрижкой. Оля, напротив, имела высокую фигуру и длинные, развевавшиеся на ветру волосы. Катя была повыше Дины и пониже Оли и шла по улице между двумя подругами. Привлекательная троица останавливала на себе взгляды проходящих мимо, мужчин.
Кафе, куда направились девушки, представляло собой нечто среднее между советской «мороженицей» и баром недорогой гостиницы. Студентки Педагогической академии любили это место. Во-первых, оно находилось рядом, во-вторых, цены здесь были доступны даже для студентов, лишенных стипендии. Называлось кафе «Крым». На одной из стен зала имелось изображение «Ласточкина гнезда» – ресторана на скале над Черным морем, имевшего форму шахматной ладьи.
Девушки не собирались долго сидеть в «Крыму», у них были большие планы на сегодняшний вечер. Заказав по бокалу шампанского, они расположились за угловым столиком. Катя подняла бокал:
– За нас!
Дина и Оля сегодня тоже сдали экзамен по зарубежной литературе. Однокурсницы уже обменялись пережитыми впечатлениями. Оставшаяся позади проверка знаний оказалась для подруг непростым испытанием. Преподавателем зарубежной литературы была Марина Петровна Нестерова, женщина неопределенного возраста с тихим голосом и немигающим взглядом из-под толстых стекол очков. Говорили, у нее не сложилась личная жизнь, и раздражение, накопившееся за долгие безрадостные годы, она выплескивала на учащихся. Впрочем, к юношам-студентам отношение Марины Петровны было более чем терпимым. Никто не помнил, чтобы хоть один молодой человек получил у нее оценку ниже четырех. Иначе дело обстояло со студентками. Каверзные вопросы так и сыпались на головы растерянных девушек, которые краснели, оглядывались по сторонам и выходили из экзаменационного класса, унося в зачетках «неуды».
Впрочем, Дина, Оля и Катя были старательными студентками и подготовились к экзамену так, что даже Марина Петровна не смогла их выбить из седла. Каждая из девушек получила по четверке.
– Давайте за следующий экзамен, – предложила Дина.
– За следующий нельзя, – возразила Оля, – плохая примета.
– Тогда еще раз за нас! – сказала Катя.
Студентки чокнулись. Шампанское подействовало на девушек, настроение их поднялось. Время от времени взрывы смеха, раздаваясь за угловым столиком, разлетались по залу «Крыма». Покончив с тремя бокалами шампанского, однокурсницы заказали себе еще, после чего стали обсуждать планы на вечер. Выбор был невелик. Можно было пойти в общежитие на вечеринку, устроенную парнем с параллельного потока, или направиться в не слишком дорогой ночной клуб, чтобы потанцевать и, может быть, с кем-нибудь познакомиться. Оба варианта имели свои плюсы и минусы. Общежитие не слишком привлекало девушек из-за казенной атмосферы с тяжелыми запахами неустроенного быта иногородних студентов. Зато там было много знакомых, а деньги пришлось бы потратить только на подарок имениннику, одну-две бутылки вина. Последнее обстоятельство было весомым, ибо посещение клуба могло лишить девушек значительной части стипендии. И все-таки выбор пал на клуб. Студентки вышли из «Крыма» и направились по Большой Конюшенной в сторону Невского проспекта. У них было время, чтобы часть расстояний проделать пешком.
Клуб «Айсберг» находился на углу Литовского проспекта и Расстанной улицы. Когда-то здесь стоял двухэтажный продовольственный магазин, прозванный в народе «стекляшкой». С советских времен в нем ничего не менялось, вдоль стен тянулись длинные прилавки, за которыми стряли сонные продавщицы. Во второй половине девяностых «стекляшка» наконец разорилась, и на ее месте появился сверкающий огнями клуб «Айсберг». Это заведение с самого начала повело агрессивную рекламную кампанию. Экраны телевизоров пестрели роликами, зазывающими на клубные вечеринки, радиостанции нараспев хвалили новое модное место, а на огромном световом панно напротив Московского вокзала светилась разноцветная надпись: «До клуба АЙСБЕРГ два километра!», стрелка под которой показывала, в каком направлении следует идти потенциальным посетителям. Как известно, реклама – двигатель торговли. С первого дня работы в клуб начали выстраиваться длинные извивающиеся очереди. Публика была пестрой. Сюда ходили и студенты, у которых денег едва хватало на билет, в стоимость которого входила пара бокалов кока-колы, и солидные посетители, легко оставлявшие в баре круглые суммы.