Грисельд пару дней ни с кем не разговаривал. Иногда он молча кивал благородному постояльцу и остальным работникам скромного предприятия. Все чаще Монро скрывался от любопытных глаз. Он стал совсем закрытым. Иной раз его можно было встретить у сарая, но чаще он проводил время в своей комнате.
Гидеон даже не пытался с ним говорить. Бесполезно. Да и самому старику, по правде говоря, надоели споры. Мальчика не вернуть. Любые попытки образумить Монро, наставить на путь геройства и справедливости, были чреваты пересудами, в которых истины теперь уж точно не родится. Оставалось пить и уповать на то, что Монро справится с чувством вины и яростью на окружающий мир.
И спустя несколько дней надежда явилась, пусть и рухнула мгновенно. Грисельд сам подошел к Гидеону, сказал:
– Пусть Вильгельм ждет меня сегодня вечером в своей комнате. Я продолжу дело…
Капитан отвел взгляд, тихо произнес:
– Ты уверен что готов?
– У тебя есть сомнения?
– Я переживаю за тебя, Грисельд. – печально вздохнул Крофт. – Переживаю за твое внутреннее…
– Со мной все в порядке, старик. – отрезал хозяин таверны. – Пусть ждет меня. – Тон не допускал пререканий.
– Как скажешь… – И Гидеон взялся за работу, но она почему-то больше не доставляла радости…
Вильгельм потирал бороду. Он стоял напротив вошедшего в полумрак комнаты человека в черном.
– Я ждал нашей встречи, господин Кот. Вы не обманули. Теперь я могу чувствовать себя в безопасности.
– Не думаю. – злобно ответил мститель.
Интеллигент нервно сглотнул ком:
– Еще что-то?
– Виен. Слышал про такую?
Собеседник призадумался, поднял взгляд, ответил:
– Знаю. А что с ней?
– Конрад сказал, что все это дерьмо – её рук дело.
– Взрывы?
– И они тоже…
Вильгельм сел на стул, закинул ногу на ногу, нахмурился:
– Дайте-ка подумать. – он сидел так какое-то время. Кот был недвижим.
– Да нет. Исключено. – буркнул Вильгельм.
– Не слышу аргументов.
– Я помню её. Видел однажды. На одном вечере было. Вечер у Бордо.
– И?
– Мне Бордо как-то выпивший сказал, что… – Вильгельм глупо улыбнулся. – В общем… Это смешная история…
– Я в состоянии её послушать…
– Да понимаю я, понимаю. Ну в общем… Она. Как бы это правильно сказать. Она была влюблена.
– Влюблена?
– Вроде того. Она питала теплые чувства к Валецу.
– А в чем смех?
– Она привезла своих девочек. Ну Бордо хотел поразвлечься. Я не осуждаю его за это. Пары у него не было. Ну и я ее видел. И Бордо потом как-то сильно выпивший мне сказал, что она питает теплые чувства к Валецу.
– Ну так и что? – терял терпение Кот.
– Она. Ну она сильно много пожила. Не подумайте плохо, господин Кот. Просто она уж слишком в возрасте для того, чтобы искать себе пару.
– Перезрелая любовь, значит. – усмехнулся Кот.
– Что-то вроде того.
– Может не разделенная?
– Не знаю, господин Кот. Не могу вам ответить. Но могу сказать, что Валец точно никогда не отвечал ей взаимностью. Думаю, его можно понять. Он любит сильно помоложе как и все мы.
– Где её найти тебе известно?
– Увы, господин Кот. Мне известно, что она владела борделем, который взорвали. Названия и не припомню.
– Хорошо что я припомню…
– Это уже лучше чем ничего… – улыбнулся Вильгельм.
***
7.1
Крыши. Черепица обледенела. Он двигался тихо. По улицам курсировали разъезды стражи. Он не попадался им на глаза, старался следовать знакомым маршрутом. Пустота внутри подстегивала. Он превратился в функцию. Ночные кошмары редкость. Все реже в них он видел обезображенного Борцано. Боль уходила, но только когда он о нем не думал. Мальчик не исчезал из памяти. Он мучал. И иногда это бесило, потому что бессилие перед лицом смерти мешало трезво мыслить. Теперь борьба со злом не упоение, а нацеленность на результат. А результат требует сухого расчета и выверенности. Он отрицает подход горячих голов. Он – хладнокровное спокойствие без жалости и сочувствия. Он лучший друг.
Внизу разрослась стройка. Рабочие собирались по домам. Они таскали в соседнее здание строительные материалы и убирали за собой мусор. Люди перекрикивались и переругивались. Кто-то жаловался на заработную плату, а кто-то на невыносимые условия труда. Все как всегда. И в хаосе строительного беспредела он увидел их. Двое дуболомов в доспехах стояли у самого края, о чем-то трепались: