Труп бедного Улофа лежит где-то на дне моря или на каком-нибудь пустынном берегу. Боже мой, как больно думать о том, что у него не было фонаря! Она подумала и об Иваре. Пожалела, что отказалась взглянуть на его труп, она просто не решилась, боялась покойников.
Пекарь умолк, молитва закончилась. Собравшиеся запели:
«Ведь скоро ночь придет» — эти слова звучали в ушах Магдалены. Холодный пот выступил у нее на лбу, она почувствовала, что ей душно, душно, словно ее заперли в шкафу. В глазах у нее потемнело, черная как сажа мгла поднялась с полу и заполонила собой всю комнату…
— Мне надо выйти, — сказала она, сжав руку Ливы. Сестры вышли вместе.
— Я вам помогу, — услышала она голос Йонаса. Почувствовала, как ее взяли под обе руки и отвели в маленькую боковую комнатушку. Здесь было прохладно и воздух насквозь пропитан запахом кислого теста. Йонас поднес к ее губам стакан воды, она жадно выпила.
— Полежи здесь, пройдет, — сказал Йонас. — Подожди, я подстелю под тебя свой плащ, чтобы ты не испачкалась!
Дурнота Магдалены скоро прошла, но ей не хотелось возвращаться к пекарю. Она спокойно лежала.
— Иди к остальным, Лива, — сказала она. — Это пройдет.
Из пекарни все звучал псалом:
Вскоре вернулся Йонас. Она закрыла глаза, сделала вид, что спит. Он осторожно положил руку ей на грудь, и пальцы его легонько заскользили по ней. Она открыла глаза, и их взгляды встретились.
— Верь в Иисуса, — нежно сказал он.
Магдалена смутилась и отвела глаза. Йонас налил воды ей в стакан. Как только он вышел, Магдалена поднялась и вышла черным ходом. Она легко вздохнула, очутившись снова на морозе, под свободным звездным небом.
Томеа ждала возвращения Магдалены. Она была очень взволнована, и видно было, что она плакала. В маленькой кухне было чисто и уютно, на огне журчал чайник.
— Послушай, Магдалена… — сказала Томеа и поднялась.
— Ну, что? — недовольно отозвалась Магдалена. Она села, сняла башмаки, напевая что-то про себя, зевнула. — Ох, как же мне хочется спать!
— А где же Лива? — спросила Томеа. — Разве вы были не вместе?
Магдалена покачала головой и снова зевнула.
— Я так боюсь, — тихо произнесла Томеа.
— Так ложись спать.
— Приходила фру Люндегор, хозяйка гостиницы, — сказала Томеа.
— Фру Люндегор? Что ей нужно? — Магдалена вдруг заинтересовалась.
Томеа сидела, нагнув голову и глядя на свои руки.
— Она хотела повидаться со мной, сказала, что ждет от него ребенка.
— От Энгильберта? — воскликнула Магдалена. — Ну и ну!
Она ласково положила руку на спину сестры, словно защищая ее.
— Значит, он такой? — спросила она тихо. — Вообще-то я всегда так о нем думала, Томеа. Подлец. Настоящий пройдоха! Но какое счастье, что ты… что вы!.. — Магдалена покачала головой. — Я хочу сказать… все-таки хорошо, что ты узнала, что он за птица, да?
— Она сказала и еще кое-что, — продолжала Томеа все так же тихо, надорванным голосом. — Она сказала, что на него… напустили порчу. Да, так и сказала. Она сказала, что я напустила на него порчу. Она считает, что я его околдовала. Да, так и сказала.
Сестры смотрели друг на друга широко открытыми глазами.
— То есть как околдовала? — спросила Магдалена. И прибавила с невольным смехом: — Ты умеешь колдовать, Томеа?
— А ты думаешь, умею? — беспокойно ответила Томеа и вздохнула.
— Тебе лучше это знать, дружок! — засмеялась Магдалена.
Томеа схватила ее руку, сжала и хриплым голосом спросила:
— А что значит околдовать, Магдалена? Значит ли это желать? Я хотела, чтобы он был моим, да, хотела. И это случилось. Значит ли это околдовать?
— Чепуха, — неуверенно произнесла Магдалена. — Если ты не занималась черной магией! Нет, не знаю. Я ничего в этом не понимаю.
Она хотела отнять руку, но Томеа ее не отпускала. Она сказала глухо:
— Если я и обладаю такой сверхъестественной силой, как говорит фру Люндегор… и как Энгильберт говорит… ведь он часто это говорил!.. Если я и обладаю такой силой…