«Не боюсь?» — мысленно спросил себя Саша. Опять, как тогда, на стадионе, вспомнил «большую игру», жестокие тренировки; вспомнил, как в школе «пионеров» стоял навытяжку перед «братом», который изображал советского следователя и кричал на Сашу, а однажды, войдя в азарт, даже ударил; вспомнил речь Кнорра и без колебаний ответил на свой вопрос: «Нет! Не боюсь!» Сердце бьется ровно, мысли четки.
— Дай сюда, быстро! — Саша знаком потребовал у одного из матросов клеенчатый дождевик, чтобы скрыть под ним свой советский костюм. Накинул дождевик на плечи. Теперь одеждой Калмыков не отличался от остального экипажа «Каги мару».
Рокот мотора послышался совсем близко, и вот из туманной темноты появился катер — низкие борта, приподнятый нос, свидетельствующий об отличной мореходности, скошенная назад мачта. На ходовом мостике и у крупнокалиберных пулеметов, нацеленных прямо на шхуну, застыли темные фигуры военных моряков.
— На шхуне! — скомандовал в мегафон зычный, уверенный голос. — Застопорить ход!
Судзуки даже глазом не моргнул, сделал вид, что приказание к нему не относится.
Моряк с катера выкрикнул несколько японских фраз — Саша догадался: повторил требование.
Волей-неволей «кэптену» пришлось подчиниться. «Каги мару» легла в дрейф, неуклюже приседая на океанских волнах.
Катер подошел к шхуне. На «Каги мару» перепрыгнуло несколько пограничников. Рослые, быстрые парни знали дело назубок. Не успел никто из команды «Каги мару» что называется перевести дух, как двое пограничников и третий, который командовал всеми, стояли на мостике рядом с рулевым и «кэптеном». Еще двое заняли посты у ведущих под палубу люков. Даже если бы экипаж шхуны попытался оказать сопротивление, он ничего не смог бы сделать — все ключевые позиции находились под контролем.
— Судовые документы! — коротко потребовал старший из пограничников.
Судзуки стоял с непроницаемым лицом.
— Ага… Не понимает… Или делает вид, что не понимает, — вслух подумал моряк и обратился к одному из своих подчиненных:
— Переведите: пусть предъявит судовые документы.
Матрос бойко заговорил с «кэптеном». Судзуки, не отвечая, ушел в каюту. Вернулся с бумагами, протянул их пограничнику.
Тот прочел. Недоуменно покосился на Сашу.
— Первый раз вижу на японской рыболовной шхуне штурмана-европейца… Странно. Однако бумаги в порядке. Спросите, почему очутился здесь?
Моряк перевел вопрос и ответ Судзуки:
— Говорит, потеряли ориентировку в тумане.
— Тоже странно. Туман начался недавно, а они изрядно приблизились к нашему берегу. Спросите, чем он это объясняет.
— Ничем не объясняет, товарищ мичман, — выслушав Судзуки, ответил матрос. — Говорит, заблудились и все. Далеко ли, близко — ему неизвестно.
— Где карта?
Принесли карту. Судзуки знал свое ремесло и был предусмотрителен. С того момента, как шхуна пошла к советским берегам, прокладку курса он на карте не вел.
— Говорит, как только потеряли свое место, так прокладку вести прекратили, товарищ мичман.
— Не нравится мне вся эта история, ой, не нравится. Обыщите судно.
— Есть!
Обыск ничего не дал. Единственную улику — акваланг — утопил Калмыков. В остальном «Каги мару» не отличалась от других рыбачьих шхун, которые десятками ведут лов в этом районе. Бывает, нечаянно, или из жадности, преследуя косяк рыбы, нарушают границу территориальных вод.
— Ладно, может, действительно рыбаки, — опять вслух поделился своими размышлениями мичман. — И шли то не к нашему берегу, а наоборот… В общем, нравится — не нравится, причин для задержания нет… Закон есть закон… Предупредите: если еще раз нарушит правила, будет худо.
— Есть!
Бойкий моряк перевел. Судзуки молча пожал плечами. «Кэптен» держался нагловато, в меру нагловато, пограничников он все-таки боялся, хотя старался этого не показывать.
— Скажите, пусть следует таким курсом до рассвета.
— Есть!
Пограничники вернулись на катер. Несколько минут он продолжал стоять рядом с «Каги мару»: пока мичман докладывал командиру о происшедшем, пока решали, как поступить со шхуной. Затем пророкотал мотор, забурлили винты. Катер дал задний ход, развернулся и, с места набирая скорость, исчез в темноте.
— Ты, высаживаться нельзя, — подвел итог Судзуки. — Костюм нет, пограничники следят — есть…
Саша и без него понимал: высадка сорвана. Что ж, надо попытаться в другом месте, третьем, десятом. На много тысяч километров тянется советская государственная граница — узкая, перепаханная полоса земли, морской берег, лес, горы, пустыни, болота… Где-то нужно, а значит, и можно пробиться. Он будет настойчив, хитер, изобретателен, смел. Отступать нельзя.