— Мы еще ничего, бог милует пока, «пятидесятникам» труднее… Я ведь от них к «свидетелям Иеговы» перешел.
— Долго у них состояли? — Саша не хотел того, однако, помимо воли, в голосе его прозвучали суровые нотки. Ему не понравилось, что «слуга» — из переменивших веру. «Но ведь он мог ошибаться и потом понять ошибку, — успокоил себя Саша. — Не надо быть слишком строгим… Об этом еще брат Сокольский говорил… И Рамори сан…»
Впрочем, Крыжов или не заметил или не придал значения командирскому тону Саши. Ответил на вопрос неопределенно:
— Достаточно пробыл… Порядка там нету, с ними каши не сваришь.
— Я знаю… — «Пионер» быстро спохватился. — Мне рассказывали, что до сих пор в Нью-Йорке журнал «пятидесятников» на русском языке издается. «Странник» — его название. Другой литературы тоже много выходит. В Америке, в Танжере и Маниле радиопрограммы специальные передаются — «беседы» для «пятидесятников» в Советском Союзе…
— Может и передают, — равнодушно пожал плечами Крыжов. — Только кто их слушает, беседы эти, когда в вере разброд пошел…
— Их вера ложная, — убежденно сказал Калмыков, — от того и разброд. А наша — истинная, у нас такого не будет… Но тайну хранить надо. Сказано: «Уклоняйся от людей, которые хотят выведать о делах других».
Крыжов отхлебнул квасу, опять скривился — то ли от напитка, то ли от горьких мыслей.
— Какая, я извиняюсь, у дураков тайна, когда вот недавно в газетке пропечатали, что в селе каком-то пятидесятник свою восьмимесячную дочку топором зарубил. Ему пресвитер ихний приказал. Обещал: воскреснет она и дочерью Иисуса сделается… Такое разве в тайне сохранишь! Соседи узнали, ну и — началось.
По тону «свидетеля Иеговы» было непонятно, кого жалеет он: несчастную девочку или изуверов-убийц, попавшихся на кровавом деле.
На Сашу его рассказ произвел тяжелое впечатление.
— Да это!.. Это! — Он не находил слов.
— Что там! Не одно, так другое, у каждого свое, — махнул рукой Крыжов.
Саша многозначительный жест Крыжова не понял. А для члена «краевого бюро» все было ясно без слов.
Помолчали.
— В одном письме своем брат Кнорр сравнивает наших братьев и сестер в Советском Союзе со стадом овец, которое окружила стая волков, — негромко сказал Саша.
Крыжов смотрел куда-то в сторону, ничем не отозвался на слова собеседника. Потом показал на бутылку с квасом:
— Хотите?
— Не откажусь.
— Прошу.
Саша сказал:
— Еще дело есть. Помогите подходящее жилье найти.
— А ты где остановился? — спросил Крыжов. Все формальности между ним и гостем кончились, «слуга» обратился к нему «на ты».
— У одного… Постоянно там нельзя.
— Ко мне — и не рассчитывай, — твердо сказал Крыжов. — Такие дела — сам понимаешь.
Саша сознавал, что Крыжов поступает правильно, нельзя главе сектантов приютить у себя неясного человека, может быть, нелегала. Осторожность «слуги» оправдана. Да и сам Калмыков не согласился бы жить здесь, чтобы в случае чего не скомпрометировать единоверца.
— Конечно, — подтвердил Саша. — Вообще и видеться даже нам на людях лишний раз нечего.
Крыжов немного подумал, хлопнул себя по лбу:
— Тьфу, черт! Как из ума вышибло. Об Люське забыл! Конечно, к Люське! Она тем промышляет, что комнату сдает.
— К ней, так к ней, — равнодушно согласился Саша. — Лишь бы безопасно.
Последние его слова насторожили Крыжова. Он, как тогда у ворот, пристально уставился на гостя и с расстановкой проговорил:
— А документ у тебя есть?
— Есть, — с легкой запинкой ответил Калмыков.
Крохотной паузы в его ответе оказалось достаточно. «Ясное дело! — окончательно решил Крыжов. — Я его сразу раскусил… Ну, что ж, пускай. Даже лучше — сговорчивее будет в случае чего…»
— Бежал? — в упор спросил Крыжов. — От врагов наших?
— Не то чтобы бежал… — замялся гость. Такое мнение о нем Калмыкова вполне устраивало.
— …А искать — ищут, — с ухмылкой закончил начатую им фразу «слуга». — Понятно. Чистый документ надо?
— Надо, брат.
— Трудно, ох, трудно, — вздохнул Крыжов. — Поговорю все же. Познакомлю тебя с другом своим, Макруша ему фамилие, братом Мироном звать-величать. Большого ума человек, министерская голова по прежним временам… Для нынешних, правда, не совсем годится. Может, все вместе что и придумаем… А покуда у Люськи живи на правах родственника… Погодь, я ее покличу, она, наверно, на кухне — целый день с сестрой Евстигнеюшкой чаи гоняют… Сестра Евстигнеюшка!
Шаркая стоптанными башмаками, явилась Евстигнеюшка.