Впрочем, Дзакоев действовал в строгом соответствии с инструкциями, которые ему дали. Шпионов, посланных в Советский Союз, учат: ради настоящих советских документов не останавливаться ни перед чем, вплоть до убийства. Дзакоев понимал, что новое преступление ничего не прибавит к приговору, если схватят его как шпиона и диверсанта.
Обшарив карманы убитого, Дзакоев еще раз оглянулся, проверил, не осталось ли улик, и беззвучно, по-кошачьи, зашагал вдоль стены. Радостно ощутил в кармане рубчатую рукоятку пистолета. Впервые за последнее время почувствовал себя спокойно. В сторону трупа даже не оглянулся.
Изрядно поплутав по темным кварталам ночного города, чтобы замести следы, Дзакоев очутился возле судоремонтного завода в час окончания смены. Вместе с толпой рабочих, не привлекая ничьего внимания, сел в троллейбус. Проехал несколько остановок. Выйдя, остановился у перекрестка. Ждал. Надеялся поймать такси. Вместо такси из-за угла показался знакомый автомобиль. Дзакоев вышел на мостовую. Машина остановилась, чья-то рука распахнула дверцу. Дзакоев молча влез внутрь.
Вел машину Крыжов. Рядом с ним сидел Макруша. Они не поздоровались, ни о чем не спросили Дзакоева. Он тоже молчал. «Божьи люди» ничего об убийстве знать не должны — перетрусят до смерти. Дзакоев безошибочно оценил Крыжова, Буцана… Вот, пожалуй, Макруша… Но и ему лишнее болтать не следует. У них свои дела, у Дзакоева — свои. Хватит того, что «свидетели Иеговы» дали приют, укрыли…
Автомобиль мчался по широкому проспекту. В стекла застучали мелкие капли — начался дождь. Вскоре ливень хлестал вовсю. Тонкие усики Дзакоева задергались в довольной усмешке. Обстановка благоприятствовала преступнику. Шальной ливень смоет следы, уничтожит даже те ничтожные приметы, что остались возле убитого под глухой стеной. Дзакоев не побоялся риска — и риск оправдался. Так было всегда — жестокость, звериное чутье, решительность помогали вывернуться из самых лихих передряг. Теперь надо подумать: оставаться в Приморске или удрать в другой город. Наверно, — остаться. Где еще найдешь возможность жить нелегально — такую возможность предоставили ему иеговисты…
Автомобиль сбавил скорость, продолжая двигаться вперед сквозь хаос хлещущих струй. Центр города остался позади, ехали по окраинной улице мимо одноэтажных по-сельски вымазанных известкой домиков.
— Здесь, — Крыжов прервал царившее в автомобиле молчание. — Вот его дом.
— Спит, наверно, — отозвался Макруша.
— Нет, я предупредил, чтобы к четырем ждал.
— А как объяснил? — поинтересовался Макруша.
— Купил, мол, кое-какие вещи, у себя держать не хочу, чтобы лишних разговоров обо мне не было. Он поверил. Брат Федор за меня в огонь и в воду, — не без самодовольства ответил Крыжов.
Очевидно, объяснение Макрушу удовлетворило. Он прекратил разговор.
Только сейчас, прислушавшись к беседе, Дзакоев заметил на сиденье солидный тюк. Толкнув его кулаком, спросил:
— Что?
— Цигейка, — коротко ответил Макруша. Помолчав, добавил:
— Ночью получили, оставим у брата Федора.
— Не проболтается? — осведомился Дзакоев.
— Нет, — уверенно ответил Крыжов. — Наш теперь, не зря «крестили».
Опять тонкие усики Дзакоева удовлетворенно задвигались. Он понял суть комедии с «крещением» Прасола. «Окрестив» его, Крыжов нашел надежного и безропотного сообщника. Через некоторое время за Прасола возьмется Дзакоев. Сам того не замечая, Прасол начнет выполнять поручения Дзакоева, а там и превратится в сообщника шпиона…
«Как по заказу идет, — думал Дзакоев. — Пистолет, документы милицейские — цены нет. Стоило рисковать…»
Крыжов вылез из машины. Проклиная дождь, зашлепал по лужам к калитке. Она была не заперта и Крыжов понял — Прасол ждет. Пересек палисадник. Подойдя к дому, постучал в запертую дверь. Она тотчас отворилась. Тонкий луч света упал на крыльцо.
— Гаси свет! — прошипел Крыжов. — Ни к чему он.