— Ладно! — вслух произнес Макруша, когда в светофоре зажегся зеленый огонь и машина, фыркая мотором, двинулась дальше. — Хватит вспоминать да жаловаться. Давай о деле поговорим. Устроить тебя на работу можно.
— Раз можно, то устраивай, за благодарностью не постою, — пообещал Дзакоев.
— В ту «забегаловку», что ты хотел, я тебя втолкну. Буфетчиком. Подходит?
— Подходит! — весело откликнулся Дзакоев.
Примеченная им «забегаловка» находилась недалеко от завода. Завести знакомство с кем-нибудь из рабочих там легче всего.
Дзакоев пристально посмотрел на Макрушу. Догадывается он или нет, почему Дзакоева интересует именно эта «забегаловка»? Черт его знает… Может, и догадывается.
— Я тебя с парнем, который назначениями по ресторанной линии ведает, сведу.
— Сведи. Здорово у тебя получается.
— Ты меня еще не знаешь, — самодовольно ухмыльнулся Макруша, отчего щучья физиономия его как-то перекосилась. — Я такие дела делаю, что — ого!
Макруша не хвастался. Этот плюгавый неприхотливый в еде и питье щучьего обличья человечишко по справедливости мог считаться спекулянтом общесоюзного масштаба. Правда, за Уральские горы сфера его деятельности не распространялась, но и европейской части страны ему вполне хватало. Протянуть свои щупальцы далеко от Приморска он смог благодаря собратьям по вере — там, где находилась община иеговистов, были и доверенные люди Макруши. Спекулянтов ловили, осуждали, но до Макруши пока милиция не добралась: своих сообщников он к себе не подпускал, действовал через третьих, а то и четвертых лиц. При аресте выдать настоящего главаря они не могли — никто из них Макрушу не видел, с ним не встречался. Свидания между сообщниками-спекулянтами тоже носили случайный характер. Друг с другом участники «операции» не связывались, каждый знал только одного сотоварища. Энергичный, волевой, опытный конспиратор, Макруша сумел оставаться ненаказанным.
«Да, повезло мне, что на такого человека натолкнулся, — подумал Дзакоев в ответ на заявление Макруши. — Без него — куда труднее было бы». И сказал:
— Один ты хорошие дела делал, а вместе мы с тобой… себя покажем. Ты только возле меня держись.
— Мне другой дороги нет… Да и ему тоже. — Макруша кивнул на сидящего впереди Крыжова.
— Какой дороги? — переспросил нерасслышавший Крыжов. — Вот он, твой дом, слазь.
Высадив Макрушу, двое поехали дальше, к родственнику «слуги килки», приютившему Дзакоева.
Близилось утро.
Как всегда, Макруша долго не мог заснуть. Жил он беспросветной, угрюмой жизнью. Каждую ночь не было сна, а забывшись, Макруша то и дело просыпался, долго слушал: не идут ли? Стук собственного сердца казался шумом шагов на лестнице. Не идут ли?.. Если не пришли в эту ночь, что будет в следующую?..
В большой темной комнате он жил один. Когда-то были жена, дочь… Где-то они теперь?.. Однажды в продуктовый магазинчик, которым заведовал Макруша, нагрянула неожиданная ревизия. Макруша попросился выйти на минутку и… отправился прямо на вокзал. Обосновавшись в другом конце страны, первое время вспоминал оставленную семью, думал, что неплохо бы дать весточку о себе. Но это значило рисковать, навести на след. И страх быстро победил человеческие чувства к близким.
Потом он сошелся с официанткой ресторана, где служил калькулятором. «Лизавета Григорьевна», так звал ее Макруша, помогла забыть семью.
Когда пришла пора, он без всяких колебаний бросил «Лизавету», бросал не жалея и всех других зазноб, с которыми месяц, два, редко — год делил угрюмую судьбу проходимца…
И вот, когда перевалило за пятьдесят, Макруша остался один. Он лежал в темной комнате, никак не мог заснуть и против воли все прислушивался к далеким звукам. Не идут ли?..
Дзакоев спал спокойно. Спал без сновидений, даже во сне помня о пистолете, который лежит под подушкой, о «чистых» документах…
Дзакоев не знал и не мог знать, что его преследуют люди, которых не испугаешь ни пистолетом, ничем на свете. Пограничники, затем органы госбезопасности ценою многих усилий сумели установить, куда скрылся нарушитель границы.
Глава четырнадцатая
ЧЕЛОВЕК В ОТСТАВКЕ
Дверь военкомата захлопнулась. Прошлое как бы осталось там, за нею. Оно ушло и никогда не вернется вновь.
— Человек в отставке! — громко сказал Василий Сергеевич Приходько и поглядел на лацканы своего светлого пиджака, сшитого по последней моде. — А?..