Бежать в ЗАГС я не тороплюсь. Надо все подсчитать и взвесить. Где будем жить, на что кормить детей… Хотя мой мудрый папаша сказал примерно следующее: сынок, природа устроила нас так, что именно в молодости мы совершаем самые безрассудные поступки. Если бы человек в двадцать лет был также расчетлив, как в сорок пять, человечество бы вымерло. Если хотите пожениться – женитесь, а не просчитывайте на компьютере варианты. Конец цитаты.
Но папаша – человек старой формации, сейчас такая жизнь, что без расчетов никуда…
Но я отвлекся, а за рулем отвлекаться нельзя.
Не знаю, почему Мышкин велел купить цветы именно на рынке, а не в ларьке. По-моему, никакой разницы. Главное, не на кладбище. Завянут через три дня одинаково успешно. Но раз на рынке, значит, на рынке. Я не удивлюсь, если он проверит…
Свернув с улицы Марата, я втиснул мустанга на свободное место и отправился на Кузнечный рынок, захватив с собой папку с документами и магнитолу. На всякий случай. Дверные защелки в мустанге открываются согнутой дамской шпилькой, поэтому все забирать с собой из салона вошло в привычку.
Долго ковыряться среди букетов не стал, выбрал первый попавшийся, вписывающийся в нужную сумму. Белые розы, как в старенькой песне. Вручил бабуле кавказской национальности три свернутые купюры, получил цветочки. Убирая кошелек в поясную сумочку, зацепил взглядом кусочек мраморного пола…
Паспорт… Заграничный. В коричневых корочках. Вещь при некоторых обстоятельствах бесценная. Знаю это по опыту работы в профильной организации. Видимо, кто-то потерял, покупая цветы. Валяется рядом с прилавком, украшенный отпечатком грязного ботинка. Возможно, моего. Поднимаю.
«Черноротов Игорь Борисович»
– Мамаша, не ваш документик?..
Вопрос глуповат: продавщица похожа на Черноротова, как я на Кристину Агилеру. Но ничего другого мне в голову в текущую секунду не пришло.
– Дай-ка… Нет, это не мой. Это иностранный.
Ответ еще глупее.
– Потерял, наверное. Сейчас здесь иностранцы шастали. Вон они, у клубники гуляют.
Я хватаю паспорт и, расталкивая покупателей, иду к лоткам с клубникой и черешней. «Хелло, гайз, чей аусвайс?» Стоп… При чем здесь иностранцы? Паспорт, хоть и зарубежный, но родной, российский. И потерял его россиянин.
Возвращаюсь к бабке.
– Не их… Надо Черноротова этого найти. Человек волнуется, как бы инсульт не заработал.
– Так ты пойди к администрации, объяви по радио. Вон, ступеньки наверх…
На сей раз совет дельный, и грех им не воспользоваться. Охваченный заботой о неизвестном близком, иду. Объясняю администрации ситуацию, получаю в руки микрофон.
– Черноротов Игорь Борисович. Ваш заграничный паспорт находится у меня, ой, у администратора… Не волнуйтесь.
Любопытно, что никто и не волновался. Ни через минуту, ни через три. Я повторил объявление. Реакция та же.
– Ушел уже,– прокомментировал опытный администратор,– ты оставь его на прилавке. Вспомнит, вернется.
Собственно, верно. Почему я должен волноваться за чей-то паспорт? Нечего варежкой хлопать. У меня своих дел по горло.
Спускаюсь вниз, вручаю документ бабуле.
– Мать, пусть у тебя полежит. Вдруг хозяин вернется.
– Да пускай лежит, много места не занимает.
– Кстати, даю бесплатный совет. Если придет, ты за находку «лавэ» попроси.
– А сколько?..
– Рублей пятьсот, не меньше. Штука ценная. Не сомневайся, хозяин, отслюнявит без вопросов.
Сжимая букет и нахваливая себя за проявленный гуманизм, возвращаюсь к мустангу. И очень вовремя, потому что к нему подбирается подлый эвакуатор. Черт, я нечаянно перегородил выезд со двора. Безо всякого злого умысла. Я успеваю улизнуть, люди из эвакуатора в бессильной ярости машут вслед кулаками. Пролетели ребята с тремя тысячами прибыли!..
Как-то раз на моего мустанга все-таки накинули аркан. Причем, я выскочил из него всего на пару минут – купить воды. И никому он особых помех не создавал. Но вдруг, словно из-под асфальта, появились злые ребята в спецовках. Вместе со своей баржой на колесах. Как я ни умолял, скакуна увезли в штрафную конюшню и, пока я не облегчил кошелек, не вернули. Это был настоящий произвол. Даже я, юрист со средним образованием, помню, что машину можно эвакуировать, если нет иных способов ее убрать. А я был готов ее убрать без лишних вопросов, что и попытался объяснить. Но это еще больше разозлило борцов за чистоту дорог. Не любят у нас шибко умных…
До Балтийской я доехал без приключений. По радио обсуждали строительство двух заводов в пригородах Питера. Немецкого и японского. Планируют выпускать «мерседесы» и «тойоты». Я плохо представляю себе «мерсак» отечественного производства, но немцы гарантируют контроль качества. Ничего не боятся капиталисты! Лишь бы мошну набить еще больше. Я бы на их месте ни за что не рискнул. Работать-то будут наши. Вернее, не будут.
В офисе на Балтийской все в сборе. Во главе с Анютой, которая здесь появляется не так часто. Дима Водолеев, тридцатилетний менеджер, обрабатывает какую-то расплывшуюся тетеньку, впаривая ей тайм-шер и с собачьей преданностью в глазах доказывая, что тетенька отдохнет всего за пять сотен вместо обычной штуки. Про то, что хозяева отеля в рекламных целях предоставляют апартаменты вообще бесплатно, Дима нагло умалчивает.
Вообще, он прирожденный торгаш, и я удивляюсь, почему он до сих пор не владелец какого-нибудь супермаркета, а скромный менеджер турфирмы. Не так давно Дима поменял квартиру. Прежде чем перевозить барахло, прикупил пианино для дочки. Заказал доставку на восьмой этаж, оплатил. Но при оформлении перепутал корпуса домов – не выучил еще адрес, как следует. В итоге грузчики притащили инструмент в соседний дом, где их никто не ждал. Когда дозвонились до Водолеева, тот схватился за голову. Подъем на этаж стоил две сотни, столько же спуск и столько же еще один подъем. Музыка влетала в копеечку. Раскошеливаться Дима категорически не желал. Прогнав грузчиков, он позвонил в ближайшую квартиру и предложил купить у него лучшее в мире фортепиано, на котором когда-то музицировал великий Рахманинов. Женщина, открывшая дверь, заявила, что у них в семье никто не умеет играть на пианино. «Зато в нем удобно хранить банки с вареньем и огурцами!» В итоге, после сорокаминутных торгов, инструмент перешел к новым хозяевам за цену, в которую входила и стоимость доставки. Дима же просто купил себе новый…
Я незаметно проскакиваю на кухню, чтобы Юлька не увидела раньше времени цветов, ставлю их в вазу, после нахожу в одной из комнат Анюту.
– Почему так долго, Артем?..
– На рынок заезжал. За цветами. Они на кухне.
– Ладно, давай документы.
Я протягиваю папку и жду дальнейших указаний. Анюта раскладывает на столе бумаги. Неожиданно ее лицо приобретает цвет неба перед грозой.
– А паспорт где?..
– Какой паспорт?
– Здесь должно быть два паспорта. Один вот, а где второй?.. Черноротова Игоря Борисовича?
Ч-ч-черт!…
Черноротов… Игорь Борисович…
Видимо, паспорт выпал из папки, когда я покупал цветы. Меня окатывает жаром, потом холодом, кержаковская футболка прилипает к спине.
По выражению моего лица Анюта догадалась, что с документом случилось беда. По выражению ее лица я понял, что у нее предынфарктное состояние. Поэтому увиливать не стал.
– Он там… На рынке… Я его нечаянно… Сейчас съезжу. Не волнуйтесь, Анна Сергеевна…
– Не волнуйтесь?!! Да ты хоть знаешь, кто такой Черноротов?!..
– Нет,– уверенно отвечаю я.
У Анюты спазм в горле.
– Это же… Это же…
И без продолжения понятно, что Черноротов далеко не оптовик-торговец, едущий по «горящей» путевке в Египет или Турцию.
– Завтра в Лондоне у него подписание контракта! Я пообещала ей сделать визу за два дня! Сегодня в девять вечера он с женой вылетает из Пулково, а в четыре приедет за паспортом… И если…