— Людей стараются обезопасить.
— Зачем?
— В смысле — зачем?
— Да в прямом смысле! На кой-чёрт и кому нужны идиоты, хватающие руками оголенные провода, падающие с крыш, играющие с огнём вблизи горючих материалов и не имеющие терпения на то, чтобы ехать по мокрому асфальту медленнее, чем по сухому?
— Ты это сейчас серьёзно спрашиваешь?
— Абсолютно.
Я посмотрел на Дениса и понял, что он в кои веки и впрямь серьёзен. И Ван, судя по молчаливому сосредоточенному киванию, является приверженцем той же философии.
Я покачал головой.
— Ну, блин, вы даёте. Не все же люди умные! И что, дураков — убивать теперь?
Денис пожал плечами.
— Зачем убивать? К чему это варварство; мы — просвещенные люди. Можно просто не мешать им убиваться. Ты когда-нибудь носил корсет?
— Чего? — обалдел я.
— Ох, да я не про дамский. Когда рёбра ломаешь, надевают такое, — Денис поводил руками у боков, — из гипса. Не доводилось?
— Бог миловал.
— А мне вот как-то пришлось. Скажу тебе, не самая удобная штука, никому не посоветую, ну да бог с этим. Суть та, что пока ты её носишь, мышцы, которые держат твоё тело, расслаблены. Им не надо работать, всю работу за них выполняет корсет. Поддерживает тебя. И когда ты его снимаешь, заново включаться мышцам ой как неохота. Они буквально ноют: верни корсет, хозяин! Нам было так хорошо, зачем ты всё испортил? И в последние годы у меня ощущение, что такой корсет пытается напялить на себя само человечество. Людей чем далее, тем всё больше стремятся оградить от каких-то мыслимых и немыслимых опасностей. Причем не только детей, но и взрослых… Ты видел эту идиотию в ленте — замазывать буквы в словах «смерть», «кровь», «секс»?
— Видел.
— Значит, понимаешь, о чём говорю. — Денис отхлебнул компота, поставил стакан на стол. — Ты ещё успел вырасти в неогороженном мире. А тем поколениям, которые идут за тобой, не позволяют уже и шагу шагнуть без оглядки. На каждом углу, в каждом помещении — камеры, для каждого приседания — свой коврик и защитные щитки, каждое слово и каждый кадр, которые позволено впитывать, проходят проверку в специальных инстанциях. — Он вздохнул. — Чёрт его знает. Прогресс, конечно, на то и прогресс, чтобы ретроградам вроде меня казаться диковиной. Может, оно и правильно. Было бы неправильно — жили бы по-другому. Жизнь — штука суровая, от того, что ей не нужно, избавляется сама. Лишнее отвалится, хоть ты как упирайся. Но. — Денис наклонился ко мне. — Но у нас, видящих, свои порядки. Нам не нужны те, кого надо водить за ручку, подтирать сопли и предупреждать о том, что курение вредит здоровью.
— Поэтому никто из вас не курит, угу, — буркнул я.
— Трубка — выбор Мстиславы. И, если бы эта привычка мешала ей жить, за столько веков уж как-нибудь избавилась бы, время было. А о нас, видящих, я тебе больше скажу: те, кого надо водить за ручку, в наших рядах не оказываются. Ты начал с того, что спас клиентку от пожирателей. Сопливая девчонка, которую привёл, вытащила из пещеры Маэстро четверых и вознесла пятого. Задач, которые были бы нам не по плечу, у нас нет, Тимур. И чтобы погибнуть из-за чего-то, о чём тебя не предупредили, нужно очень сильно постараться. Если ты чего-то не знаешь — значит, тебе пока не нужно это знать. Будет нужно — спросишь. Вот и всё.
Денис замолчал. Возразить ему было как будто нечего. Да и не хотелось возражать. Такая вот у видящих политика, сложившаяся за века.
Нужна будет помощь — тебе помогут. Но это совершенно не означает, что будут делать что-то за тебя. Рассчитывать ты должен на свои силы, решения принимать самостоятельно и информацию добывать сам — по мере необходимости. Ну, хоть со скалы в море не сталкивают, как в древней Спарте, и то хлеб.
Под разглагольствования Дениса я успел доесть суп и принялся за второе. Ван налил себе ещё одну чашку бледно-желтого кипятка. И вдруг сказал:
— Таня.
— Что — Таня? — удивился я.
— Класивая.
— Н-ну… — С этим утверждением сложно было спорить. — Ничего такая, да.
Денис ухмыльнулся. Ван продолжал неотрывно смотреть на меня.
— А, — дошло до меня. — Тебе она нравится, что ли?
Ван перестал буравить взглядом моё лицо. Отхлебнул чая.
Я кивнул:
— Ну, так бы сразу и сказал. Понял, принял. Встревать не буду.
Денис хохотнул.
— Гляди-ка. Скоро и Вано без переводчика начнёшь понимать. А поначалу — вспомни, как бесился.
— Было такое, угу… Слушай, Ван. А на Таню, когда у вас до дела дойдёт, ты тоже просто смотреть будешь? Или всё-таки скажешь что-нибудь — для разнообразия?
Ван надменно промолчал.
— Зависть — плохое чувство, Тимур, — назидательно сказал Денис. — Это нам с тобой, чтобы от барышень расположения добиться, языки трепать приходится. А настоящим героям-любовникам слова не нужны. Верно, Вано?