Следующим — и единственным возможным — шагом был визит к ангелу, но тут я внезапно начал колебаться. В память почему-то назойливо лез Ван. Когда я, на заре своей карьеры, попёрся единолично проверять полученный от Даниила Петровича сигнал и едва не погиб, Ван спас меня, наорал, а потом, подумав, обвинил сам себя за то, что влез в мой Путь, или типа того.
В общем, сейчас я чувствовал, что готов понять философию китайца. Готов понять ответственность смотрящего или вообще какого-либо начальника. Нельзя просто так взять и изменить чужую судьбу. За последствия этой перемены ответственность уже будешь нести не он, а ты. Всё, что с ним случится после, случится из-за моего выбора, а не выбора Николая-младшего. На уровне слов я это понимал и раньше. Но теперь слова внезапно проникли глубоко в сердце и озарили мрачным светом чертоги моего разума.
В общем, единственный вывод, который я для себя сделал: спешить пока не надо. Отпихивать от себя обходчика Николай-младший научился, какое-то время сможет самостоятельно обеспечивать свою безопасность, а там — поживём, увидим.
Подойдя вместе с Изольдой к отелю, я увидел маячащего за парковкой пожирателя. И вздохнул. Вот с этим не спешить было уже, кажется, нельзя.
— Не помню! — завывал пожиратель, сидя на асфальте и обхватив голову руками. — Ничегошеньки не помню!
Мы сидели в каком-то благоустроенном дворе на лавочке, не смущая ползающих по горкам и каруселям детей, ибо находились в призрачном мире. Изольда с опасливым интересом смотрела на сидящего напротив пожирателя. В таком амплуа этих тварей она ещё не видела.
Мы пробовали и так, и сяк, но добились примерно ничего. Пожиратель хорошо вспоминал разнообразные рандомные элементы моей жизни. Какие-то короткие сценки из раннего детства, в основном. Опять всплыла в разговоре та тема, с санками, где я в воспоминании как будто смотрел на себя со стороны.
— Это нормально, — сказала вдруг Изольда. — У действительно одарённых детей разум не может сразу вместить всё, что им достаётся. Поэтому душа какое-то время как бы находится снаружи.
— Я — одарённый?
— Ты — видящий. В плане развития души это примерно эквивалентно гению Леонардо да Винчи.
— Преисполнился благоговения к себе…
— А вот это — зря. Дар — не твоя заслуга, а того, кто его дал. Гордыня не доведёт до добра.
— Я вам не мешаю? — Пожиратель отнял руки от лица и посмотрел на нас.
— Нет, всё норм, продолжай, — сказал я. — А, или это был сарказм?
— На кону стоит моё существование. Неужели так трудно сосредоточиться на мне⁈
— Ого, — сказал я. — Вот это — ого.
— Что — «ого»? — насторожился пожиратель.
— Ну, сколько я с вашим братом общался, могу сказать, что чувство юмора — это не ваше совсем. Даже сарказм. Могу ошибаться, но мне кажется, что ты делаешь некоторые успехи.
— Тебе не кажется, — поддержала Изольда. — Посмотри на него внимательнее.
Я пригляделся. И впрямь, пожиратель сделался ещё светлее, а звериная морда почти втянулась. На меня глядело лицо, похожее на человеческое. Тупое, страшное, но не звериное. Что-то подобное было изображено в учебнике истории, в качестве одной из промежуточных стадий между прямоходящей обезьяной и человеком разумным.
На наших глазах происходила эволюция. Духовный питекантроп превращался в духовного человека. Spiritus corrupti становился spiritus ad lucem.
— Правда? — Пожиратель Боря ощупал своё лицо. — Но почему? Я же ничего не вспомнил.
— Это как с Библией. Старание засчитывается, — усмехнулся я.
— Правда?
— Да кто ж его знает. Предположения — всё, что у нас есть. Можно, конечно, и без них обойтись, но с ними живётся как-то легче.
— Почему мы пришли сюда? — спросила Изольда.
Пожиратель, который привёл нас в этот двор, пожал плечами.
— Куда — сюда? Для меня все места в городе одинаковые.
— Но пришли мы сюда. — Я огляделся. Вокруг высились современные дома с пластиковыми окнами. Возле подвальчика толпилось человек пять людей, будто ждали кого-то. На детской площадке галдели дети, которых я сейчас, из призрачного мира, не слышал. — Часто здесь бываешь?
— Да. Нет… Не знаю. — Пожиратель помялся. — Обычно мне не очень здесь нравится.
— Весь город для тебя одинаков, но здесь тебе не очень нравится? И при этом ты сюда захаживаешь? Что тянет?
— Я почти всё время жил в доме-коммунне. Отлучался только искать души или по приказам Маэстро. Редко покидал тот район. Но когда всё же покидал, то всегда оказывался здесь. Так… складывалось.
— А почему сегодня привёл нас именно сюда? — повторила вопрос Изольда. — Если место тебе не нравится.