– Разве можно лишиться души и сохранить сердце? – тихо спросила я, стараясь не потерять уютное тепло ее заколдованного голоса. – Душа, она не в сердце?
– У человека, у валмирца, – да, – также тихо ответила Шейла. – Но неферу другие. Если пронзить их сердце, им будет больно, но они не умрут. Это потому, что их душа пребывает в другом месте.
– Тогда как они любят? Не сердцем?
– Как и все живые существа, – она несколько раз провела рукой по моим волосам. – Любовь соединяется в сердце с согласия разума и души.
– А если разлад? – спросил Берек.
– Тогда это не любовь, а влечение, – Шейла щелкнула его по носу и отправила нас спать.
В середине декабря выпал первый снег. Был урок естествознания, один из тех, где история, география и правоведение сплетаются в один ком, и сложно понять, где заканчивается одно и начинается другое. Берек бросил в меня скомканный листок и указал на окно. Я оглянулась и впервые в жизни увидела, как небо рассыпается белым пухом. Снег в этих краях был редким явлением.
– Итак, подведем итог сегодняшнего занятия. Территориально-административное деление империи совпадает с территориальными границами трех крупных автономий, – гувернер обвел указкой центр на карте. – Долум – центральная империя, административный центр империи, здесь живет император и большинство самых влиятельных семей Роя. На юге находится Сордис со своими рабовладельческими колониями и богатыми рудниками. Здесь, в северном княжестве Алладио, сосредоточена военная мощь империи. Территориальные границы также проводят границы экономические. Север является главным экспортером пушнины и мяса, на добыче полезных ископаемых на юге держится почти весь товарообмен с соседними странами. Центр – политически важная составляющая, которая контролирует жизнь всей страны. Главная резиденция Его Императорского Величества находится в столице Роя, Витэе.
Мужчина продолжал водил указкой по карте, занятый собой больше, чем нами.
– Учитель, какой вообще смысл в императоре, если у нас сословно-представительская монархия? – протянул Роберт.
– О, в этих словах сразу слышно герцогского сына! – мужчина обернулся и увидел, что на месте сидел один Роберт – мы с Береком припали к окну, высматривая липнущие к стеклу снежинки. – Джек, Берек! Что за поведение, сядьте на место!
Мелкие и блестящие, как серебряная пыль, снежинки скользили по ветру и прибивались к теплому стеклу. Они обращались в воду прежде, чем мы успевали их рассмотреть, и крошечными каплями стели к раме.
На следующий день мы вместе с астрономом запускали метеорологический зонд, чтобы узнать погоду на ближайшую неделю. Сняв показания, он с добродушной усмешкой объявил, что к концу недели будет сильный снегопад, и мы стали ждать. Для Берека и Роберта это была не более чем простая забава, но я ждала с таким нетерпением, что не могла заснуть.
Белое одеяло накрыло землю за одну ночь. Едва открыв глаза, я услышала, как жалостливо скребется в окно тонкая ветка груши, придавленная слоем снега. Накинув первое, что попалось под руку, я выбежала во двор и уже на пороге увязла по самую голень. Земля, кусты, деревья – все красоты летних деньков были покрыты толстым слоем снега, серебрящимся в ослепительном свете. Завораживающая красота стеклянного мира, будто на века застывшего во времени, разлетелась вдребезги от мальчишеских голосов. Сложив ладонь козырьком, я попыталась разобрать очертания двух фигур, возившихся в искрящемся снегу.
– Эй, Джек! – Берек заметил меня и замахал рукой. – Ну и долго же ты спал!
– Вы могли бы меня разбудить! – крикнула я в ответ, просовывая руку в рукав полушубка.
Берек зачерпнул рукой снег и мощным броском кинул в мою сторону. Я отпрыгнула, и снежок разбился о ступеньку.
– Мы пытались, но нас Альфред развернул, – Роберт запустил в меня еще один снежок, и тот упал у порога лестницы.
Я улыбнулась и сбежала вниз. Снег радужно блестел и переливался. Рыхлый покров скрипнул под тяжестью сапога, и едва я сделала второй шаг, как в меня полетели снежки. Я спряталась за лысыми ветвистыми кустами и ответила не менее яростно. Уже через десять минут вся площадка перед домом была притоптана следами детских ног, и кое-где валялись обломанные сухие ветки. Я смеялась еще громче, когда Берек, целясь в меня, промахнулся и попал Роберту в лицо. Жестокая ругань, сменившаяся бессильной обидой, быстро погасила упоительный восторг. Роберт, гневно топча снег, собрался уходить, но заметив, что никто не торопится его останавливать, остался в стороне, портя своим видом веселую игру. Скоро он снова присоединился к нам. Мы не дразнили его. Таким уж он был человеком.