— Уходи, — велю я.
Губы Роуз припухли. Стали розовее, чем были всего пару секунд назад. Она не слушает, и я тянусь вперед, чтобы коснуться ее, вывести ее из транса. Она подпрыгивает, когда я касаюсь ее ребер. Ее рука, защищаясь, взлетает вверх.
— Что такое? — спрашиваю я, но она качает головой. Наклонившись, она подбирает сумку. Я хватаюсь за подол ее платья и задираю его вверх. Ее ребра покрыты черными и фиолетовыми синяками.
— Как это произошло?
— Не переживай, — Роуз снова качает головой и отступает назад, вынуждая меня отпустить ее платье.
— Это он сделал? — спрашиваю я, но она опять качает головой.
— Не переживай, Блэк, ты все равно не хочешь меня. Не хочешь видеть меня в своей жизни. Так что нет нужды переживать.
Я вижу, что она борется сама с собой, пытается держать свои чувства в узде, но ее ярко-голубые глаза выдают ее. И я знаю, что сейчас мой единственный шанс избавиться от нее. Сделать ей больно, заставить ее двигаться дальше.
— Ты права. А теперь уходи.
— Спасибо тебе, Блэк, — благодарит меня она, и надевает очки. После чего разворачивается и уходит, но замирает возле двери и поворачивает голову в мою сторону. — Темна его душа… — произносит она и уходит.
Глава 25
Роуз
Судебный процесс длился шесть утомительных месяцев, но оно того стоило. Шесть долгих, изнурительных месяцев борьбы и желания поскорее покончить с этим. Но результат стоил того. Я не выиграла, не получила права полного опекунства. Мать, исчезнувшая на несколько лет, с которой никак нельзя было связаться, не может получить таких прав, поэтому у меня будут выходные, и очень надеюсь, что рано или поздно у меня получится добиться равнозначной опеки. В зале суда Роджер посмотрел на меня так, словно следующий глоток воздуха, который я сделаю, будет последним. Робби оказался моим спасителем, и думаю, что именно из-за него Роджер осторожничал, разговаривая со мной или предпринимая какие-либо действия.
Я не подпускаю Робби к Изабель. Дело не в том, что он плохой — наоборот, очень хороший, — Робби замечательный. Но когда я забираю Изабель, то хочу, чтобы это время мы проводили с ней только вдвоем. Я эгоистка, но мое время с ней ограничено, а мне столько всего нужно наверстать.
— Мамочка, мамочка, там за дверью кто-то стоит, — кричит она, пока я на кухне. Влетев на кухню, она хватает печенье и убегает обратно на улицу покачаться на качелях. Я направляюсь к двери, но когда вижу высокую фигуру в черном, мое сердце сбивается с ритма. Но, когда он поворачивается ко мне, мой желудок успокаивается.
— Добрый день, чем могу помочь? — спрашиваю я, пока он осматривает меня с головы до ног.
— Она твоя? — спрашивает он, кивая головой в сторону задней части дома. Дома, который я смогла купить благодаря Блэку. Мужчине, которого я не видела, как мне кажется, целую вечность. Никто никогда не целовал меня и не давал мне почувствовать себя так, как он. Его вопрос застал меня врасплох. Не знаю, зачем он спрашивает меня об этом. Как-то грубо.
— Могу я вам помочь, мистер?
Он улыбается, заметив, что я не ответила на его вопрос.
— Нет, ты сообщила мне все, что нужно. Хорошего дня, Роуз, — мое имя срывается с его губ, на которых играет мрачная усмешка. Меня бросает в дрожь и, захлопнув дверь, я закрываю ее на ключ.
Этому мужчине удалось потрясти меня, поэтому, когда менее чем через десять минут в дверь снова стучат, мне страшно открывать ее. Я боюсь того, что может оказаться по ту сторону двери. Стук повторяется, и, услышав его, в коридор вбегает Изабель. На ее личике сияет улыбка. Я благодарю судьбу, что моя дочь похожа на меня. Не знаю, смогла бы я выдержать, если бы изо дня в день мне пришлось смотреть на копию Роджера.
— Дверь, мам, — напоминает Изабель и проходит мимо меня, качая головой, очевидно решив, что я игнорирую стук или просто не слышу его. Изабель всего пять лет, и она самое настоящее солнышко. Я останавливаю ее, прежде чем она успевает дойти до двери, и подхватываю на руки. Моя девочка смеется, когда я начинаю щекотать ее, и ее улыбка рассеивает мои тревоги.
Крепко прижимая ее к себе, я открываю дверь и снова оказываюсь захвачена врасплох. На сей раз совершенно по другой причине. На пороге стоит моя мать — более старая копия меня — и переводит взгляд с Изабель на меня, и обратно. Она прижимает ладонь к губам и громко ахает.
— Она так похожа на тебя, — наконец, говорит она.
Я не отвечаю. Отсутствие ответа, кажется, огорчает ее. Прячась, Изабель зарывается личиком мне в волосы. Мама замечает реакцию Изабель и из ее глаз начинают течь слезы.