Теперь цепью Уильяма небрежно поигрывал человек с топором, прислонившийся к перилам балкона. Он не натягивал цепь, не пытался ограничить движения рыцаря, просто жестом велел ему занять один из деревянных стульев.
— Мое имя — Уильям из Вереллиана, — произнес рыцарь, садясь осторожно, чтобы не потревожить свои раны.
— И что с того? — спросил Хоррок.
— То, что я предпочитаю свое имя, а меня постоянно называют «Красным человеком». — Уильям взглянул прямо в глаза командиру и постарался своим видом и выражением лица дать понять, что, хоть он и пленник, не собирается унижаться перед победителями.
— Справедливо, — сказал Хоррок без всякого намека на издевку. — Итак, Уильям из Вереллиана, как ты себя чувствуешь?
Красный рыцарь издал короткий смешок и расставил в стороны руки, чтобы продемонстрировать раны. Он по-прежнему был одет лишь в шерстяные штаны и плащ, и поперек его груди виднелась широкая повязка.
— Твой топор рассек мой нагрудник, но, если ты дашь мне время выздороветь, если не тревожить рану, я буду жить. — Затем он взглянул на свою изуродованную руку и закончил: — Хотя сомневаюсь, что в ближайшее время мне придется извлекать из ножен меч.
Раненский воин, которого Уильям не знал, насмешливо фыркнул, услышав эти слова, и сказал:
— Твой меч случайно разломился на куски, когда уносили мертвые тела из двора, Красный человек.
Ранены рассмеялись, но ни Хасим, ни Бронвин даже не улыбнулись, а Хоррок лишь мельком усмехнулся.
— Это Хаффен Краснолицый, мой заместитель. Он здесь для того, чтобы убить тебя в случае, если я сочту это необходимым. — Взгляд пронизывающих синих глаз был непроницаемым.
— И что я должен сделать для того, чтобы умереть? — с каменным лицом спросил Уильям.
Хасим и Бронвин одновременно посмотрели на Хоррока, и Уильям догадался, что ни чужестранец, ни девушка не желали смерти рыцаря.
— Ничего особенного. Возможно, я убью тебя, возможно, и нет, — спокойно произнес капитан Отряда Призраков, — я стараюсь не торопиться с решениями, имея дело с ро… но у Хаффена просто руки чешутся, так ему хочется отрубить тебе голову.
И, словно для того, чтобы подчеркнуть эти слова, Хаффен зловеще взглянул на Уильяма и позвенел цепью.
— Ну что ж, я собираюсь дожить до завтрашнего утра, — произнес Уильям, по-прежнему глядя в глаза Хорроку.
— Давайте, если никто не против, покончим с пустыми разговорами, — сказала леди Бронвин. — Сэр Вереллиан, я знаю, что вы получили приказ схватить меня, и, судя по словам Хасима, вы человек чести; однако вы, рыцарь Тор Фунвейра, находитесь на территории Свободных Земель раненов, поэтому… прошу вас, расскажите мне, что сэр Риллион собирается сделать с моим родным городом. — Голос ее слегка дрогнул, и Уильяму на мгновение стало жаль молодую женщину. Отец ее был мертв, брат стоял вне закона, и ее дом практически уничтожен.
— Дело не в Риллионе и не в Ро Канарне, — произнес Уильям, опустив взгляд. — Дело в короле.
Эти слова немедленно привлекли внимание всех присутствующих, даже Аль-Хасима, который, должно быть, уже подозревал о роли короля Себастьяна Тириса в последних событиях.
— Говори яснее, Вереллиан, — сказал Хасим. — Короля не было в городе, когда мы уезжали.
— Не было, но я знаю, что он скоро туда приедет. Прибыла его стража, и, если верить слухам, король собирается вторгнуться в Травяное Море. — Уильям не сомневался в своих словах, но у него не было неопровержимых доказательств, поэтому он сказал все, что знал, как можно проще и короче.
Хоррок подался вперед. С вечера битвы Уильям впервые увидел на его лице какие-то эмоции. Два других ранена не сводили с рыцаря глаз, а Бронвин ахнула от изумления.
— Он не может совершить такую глупость, — медленно произнес Хоррок. — Погибнет масса народа, вот и все. Какая ему от этого польза?
— Ни король, ни Риллион не посвящают меня в свои намерения, но я не удивлюсь, если в это дело замешана каресианская ведьма, — ответил Уильям.
Хоррок и Бронвин одновременно посмотрели на Хасима, а Уильям подумал, что каресианцу присутствие волшебницы нравится не больше, чем ему самому. Аль-Хасим слегка кивнул, затем обратился к Уильяму:
— Я знал, что она подчинила своей власти Риллиона, но завоевывать земли раненов… Какова в этом выгода? — спросил каресианец.
— Никакой выгоды, — ответил Хоррок, который не мог понять, зачем королю нарушать мирный договор. — С одной стороны у него будет Алдженон, с другой — Свободные Отряды. Даже если он победит, то потеряет тысячи воинов и все равно застрянет на Глубоком Перевале, когда придет зима.