Лейтенант подошел к лестнице, поднялся и добрался до люка. Постучал, кто-то отодвинул засов и открыл люк с другой стороны, и гвардеец скрылся наверху. Он забрал с собой «Объятие Смерти».
Оставшиеся гвардейцы прислонили копья к стене и окружили Уту и Рэндалла. Вид у них был враждебный, и Ута заговорил, криво усмехнувшись:
— Не думаю, что вашему лейтенанту понравится, если вы попытаетесь нас избить.
— Может быть, вы чуть не сбежали, — сказал один из стражей, бородатый воин, снимая латные перчатки.
— Может быть, я сломаю тебе челюсть, если ты сделаешь еще один шаг ко мне, мешок с дерьмом, — зловеще произнес Ута, сжимая кулаки. — У тебя здесь только девять приятелей; ты уверен, что этого хватит? Пожалуй, следует привести еще нескольких, чтобы бой был честным.
Рэндалл, стоя рядом с Утой, буквально трясся всем телом. Он не разделял уверенности своего нового хозяина.
В этот момент люк снова открылся. У Рэндалла перехватило дыхание; он сообразил, что они чудом избежали побоев от людей короля. На лице Уты появилось разочарованное выражение, и он, продолжая сжимать кулаки, оглядывал каждого из гвардейцев по очереди.
Те разобрали свои копья и, продолжая с ненавистью смотреть на священника, сделали вид, будто ничего не произошло.
— Не забывайте, кто вы такие и кто я такой, и мы с вами поладим, — с неприятной улыбкой сказал Ута и обернулся посмотреть, кто спускается по лестнице.
Краем глаза Рэндалл заметил, что узники в камерах зашевелились, и сквозь решетку ближайшей двери он увидел темные глаза; голова человека была покрыта тонким одеялом. Юноша решил, что перед ним мужчина, но в тусклом свете факелов кожа пленника казалась серой, и Рэндалл не мог различить черт его лица или догадаться, откуда он родом.
Первый человек, спустившийся с лестницы, производил большой шум. По доспехам и оружию в нем без труда угадывался Пурпурный священник. На его поясе в ножнах висел длинный меч, ножны украшали искусные серебряные узоры в виде львов, стоящих на задних лапах. Он выглядел старше Уты, и нос у него был сломан.
За ним следовала очень красивая каресианка, одетая в облегающее темно-красное платье. Она соблазнительно покачивала бедрами, спускаясь по ступеням. Рэндалл разглядел у нее на лице татуировку в виде воющего волка, начинавшуюся на шее и протянувшуюся до левой щеки.
Увидев женщину, Ута шагнул к оруженосцу и прошептал:
— Перед тобой волшебница, юный Рэндалл, так что постарайся сохранить ясность ума.
И снова Рэндалл подумал: интересно, как это сделать; он попытался не смотреть на нее. Она заметила это и улыбнулась.
Седовласый лейтенант тоже вернулся, но остановился на верхней ступени лестницы, словно ждал кого-то еще. «Объятия Смерти» при нем не было.
— Я думаю, гвардейцев можно отпустить, — заговорил Пурпурный священник. — Отправляйтесь выполнять свои обязанности, господа. Вас позовут в случае необходимости.
Люди в латах явно не хотели уходить, но, помедлив мгновение, все же подчинились. Дверь снова закрылась, и в комнате остались только Пурпурный священник, волшебница, лейтенант и пленники.
— Брат Ута, — произнес Пурпурный священник, вежливо склоняя голову.
Служители церкви узнали друг друга, Рэндалл догадался об этом по их лицам.
— Брат Северин, — ответил Ута, хотя и не наклонил головы и смотрел на старшего священника без особой приязни. — А это мой оруженосец, Рэндалл из Дарквальда. Рэндалл, поздоровайся с Северином из Тириса, исповедником принца.
Рэндалл заставил себя открыть рот и кое-как пробормотал:
— Здравствуйте, милорд.
— Оруженосец? В высшей степени необычно. — Северин говорил с акцентом, присущим людям высшего класса.
— Этим он зарабатывает на жизнь. Он был оруженосцем Ториана, — ответил Ута. — До тех пор пока его не убил сообщник Черного Стража, кирин по имени Рам Джас Рами.
На лице Северина отразилось неудовольствие при новости о смерти Ториана, но более интересной была реакция волшебницы на упоминание о Рам Джасе Рами. Казалось, на мгновение она испугалась, услышав это имя, но быстро овладела собой и продолжала улыбаться.
— И ты был рядом с братом Торианом, когда он умер? — спросил Северин.
— Я стоял в нескольких футах от него, когда ему в шею попала стрела из лука. — Ута старался не выдавать своих эмоций при воспоминании о смерти друга.
— И все же вы упустили Бромви, — вмешалась каресианская женщина, сладострастно растягивая слова.
— А ты кто такая, почему я должен отчитываться перед тобой? — возмутился Ута.