– Почему не сказала правду?
Голос прозвучал слишком сурово, Эдик аж сам поморщился.
– Какую? Что Инка жива, но видеть ее нельзя и узнать, где она находится, тоже нельзя? Когда мы снова встретились, я ему, как и всем вам, рассказала, что она работает в школе. Страшно боялась, что он будет приходить, караулить, пытаться поговорить, – но нет.
– Ну да, логично. Куда ему такому женихаться, в самом деле? Слушай, а твоей сестре Тоха как, нравился хоть немного?
Элла резко дернула плечом, и Эдик понял неуместность своего вопроса. Пробормотал извинение, слова совпали с клацаньем открывающейся двери. Санитар в салатовой униформе помог девушке спуститься. Напоследок она бормотнула через плечо:
– После обеда приходи в Городок. Ну, если сможешь, поначалу много осмотров, процедур.
– Куда?
Но ее уже увели. Эдика спустили умело и ловко, тут же пересадили в специальное кресло. Территория вокруг походила на самолетный ангар, каждая машина скорой – Редкий насчитал еще три – занимала отдельный отсек с прозрачными стенами и отходящим от него коридором. В такой коридор его и увезли. Потом был лифт, уносящий вниз, и скоро Эдуарда доставили в смотровую – светлую, прямо-таки сияющую. Он содрогнулся, когда медсестра начала срезать бинтовой кокон.
«Только бы не видеть себя таким», – пронеслось в мозгу. Вокруг хватало металлических штуковин с зеркальным эффектом, и он на всякий случай зажмурил уцелевший глаз.
Осматривали его сразу три доктора, он слышал над головой их степенные, размеренные голоса. Но, о чем шла речь, не понимал, потому что разговор шел на английском. Язык-то Эдик худо-бедно знал, но не все эти термины. Да он и не вслушивался, боялся узнать, что его дело хана. Осмотр тянулся и тянулся, а потом вдруг прозвучало по-русски:
– Ну вот и все, дружочек, можешь отправляться в палату.
– А когда операция? – вскинулся Редкий, выискивая взглядом русскоговорящего.
Над ним возвышался широкоплечий профессор с маленькой и круглой, как футбольный мяч, головой на тумбообразной шее. Верхняя часть лица была полностью скрыта за какой-то сложной установкой, наверное способной просветить пациента насквозь. Полные губы охотно растянулись в снисходительную улыбку:
– Погоди ты с операцией, милый, нам сперва нужно кой-какие детальки для тебя вырастить. А пока отдыхай, набирайся сил. О плохом не думай – уйдешь от нас краше прежнего.
Редкий внутренне поморщился от этих слов – он ощущал себя на территории врага. В мечтах уже брал профессора в плен в качестве языка и вытрясал из него сведения о первенцах. Но наяву приходилось как-то подстраиваться, и он усилием воли состроил благодарную мину.
После этого юная медсестра в лихо заломленной белой шапочке проводила Эдика в палату на одного человека, без окон, но светлую и просторную, полную загадочных приспособлений, и показала ему, как регулировать кровать, температуру, приток воздуха, по какому устройству связаться с медперсоналом. Потом вышла, одарив его напоследок изучающим взглядом шоколадных глаз.
«Началось», – подумал Редкий. Он был уверен, что кто-то из тех, кто подослал к ним Эллу, захочет пообщаться с ним, прощупать его или что-то ему предложить. Глуша волнение, заглянул в ванную, оценил простор и комфорт. Здесь была и душевая кабина, и вполне классическая ванна, сверкающая, словно розовая с перламутром ракушка. Эдик в темпе обнажился и нырнул за занавеску, душ взял в руки, чтобы не мочить повязку. Пусть видят, что он вовсе не взволнован, живет по своему графику.
Вышел в одном полотенце и смущенно охнул: медсестричка снова была в его палате, раскладывала на кровати стопки одежды. Но, кажется, он неверно истолковал ее взгляд, девушку интересовали лишь параметры его фигуры. За ее быстро мелькающими пальцами он рассмотрел банный халат, спортивный костюм, пижаму и набор футболок. Да уж, Институт не мелочился.
Перед уходом медсестра выразительно потыкала пальцем в рамочку на стене напротив ванной комнаты. Эдик подошел, сфокусировал зрение – делать это становилось все сложнее – и изучил написанное. Там было расписание на нескольких языках, из него он выяснил, что через час будет обед. Рядом была нарисована подробная схема этажа. За границей отделения находилась просторная зона, обозначенная как «Городок».
Там же Эдик обнаружил инструкцию, как надеть на руку некий браслет. Крупным шрифтом указывалось, что без браслета по территории клиники перемещаться запрещено.
Редкий вернулся к кровати, поискал взглядом – браслет дожидался его на прикроватной тумбе. Пепельно-серый, пластиковый, но с электронной начинкой и маленьким табло. Стоило Эдику защелкнуть его на руке, как браслет тихо и мелодично звякнул, словно поздоровался. И сразу обнаружилось, что снять его самостоятельно уже не получится.