– Не думай, я обычно девчонок не обижаю, – на одной ноте бормотал подросток. – Но у меня ситуация такая, во всем полный отстой. С девчонкой своей еще в августе разругался, а теперь учиться не могу, вообще ничего в голову не лезет. Учителя орут, дома напряги. Мне бы только один день нормальный, чтобы все исправить. А потом все иначе у меня пойдет. Я уже все продумал… так прощаешь?
– Прощаю, – выдохнула девочка. – Иди уже.
– За-ачем? – застонал Угушев и схватился за голову.
Парень же со всех ног кинулся наутек, словно Таня могла забрать свое прощение обратно. Абрек, громко визжа от такой несправедливости, рвался за ним следом, так что какое-то время Тане и Маго пришлось изо всех сил упираться пятками в цемент, удерживая лохматую махину на месте.
– Ну и за кем теперь нужно присматривать? – мрачно спросил Угушев, когда парня и след простыл, а пес переключил грозное внимание на кошку в окне первого этажа. – Беги живо переодеваться, я пока побуду с Абреком.
– Не. – Милич бросила боязливый взгляд на лоджию своей квартиры. Там стоял Володя, распахнув фрамугу и перегнувшись через подоконник. Он пытался рассмотреть, что творится внизу, но мешали пляшущие на ветру кроны деревьев. – Брат дознание устроит. И вообще, пошли отсюда, пока он не спустился.
Ухватив покрепче поводок, она почти бегом поспешила за угол дома, Маго – следом. Абрек в два прыжка обогнал ее и ощерил пасть, решив, что наконец началась погоня за обидчиком обожаемой хозяйки. И снова им стоило немалого труда затормозить его.
– Думаю, я знаю, чья это работа, – выдохнула Таня, прислоняясь к стене дома и тяжело переводя дух.
Больше всего ей хотелось скинуть отяжелевшие, громко чавкающие на каждом шагу ботинки, пусть даже пришлось бы топать по грязи босиком.
– А то я не знаю, можно подумать! – заорал на весь квартал Маго. – И еще знаю, кого завтра ждет еще один сеанс страхотерапии.
– Маго, нет! – выкрикнула девочка, замотав отчаянно головой. – Мы договорились же: никаких демонстраций наших…
– А сама-то? – тут же подловил ее друг. – Простила этого дебила, а зачем? Он теперь всем расскажет, что сработало, и за тобой скоро толпы будут ходить.
Таня снова негромко застонала, вообразив себе такую картину, ей тоненько подвыл Абрек.
– Мне просто стало его очень жалко, он выглядел таким несчастным. Но ты прав, я глупо поступила. Надо было хоть попросить его, чтобы молчал, соврать, что иначе не сработает… хотя это уже ничего не изменит, если таких объявлений десятки.
– Потребовать, чтобы убрали, может? Написать админам, что это нарушение прав человека, запрещено сливать личные данные! Судом пригрозить!
– Маго, в большинстве групп бесплатные объявления никто не проверяет, они появляются сразу по факту размещения, – сокрушенным голосом произнесла девочка.
– Но ты же скоро не сможешь из дома выйти!
– Я это понимаю. Хуже всего, что у моих родителей уже на уровне рефлексов отработано: спасать меня любой ценой. Если они узнают, что происходит… да даже просто поймут, что я боюсь из квартиры выходить, то тут же затеют переезд в другой город. Меня вообще на время отошлют куда-нибудь к родственникам. Но я же не могу расстаться с вами! Мы только нашли друг друга!
– Да им никто и не позволит тебя увезти, – тихо, словно сам до конца не веря своим словам, проговорил Маго. – Не для того нас всех собрали в этом городке.
Милич, стремительно белея, охнула и прижала кулак к губам. Мальчик, потоптавшись рядом с самым сочувственным видом, тронул ее за рукав.
– Ладно, пошли тогда к Златке, а я звоню Платону. Обсудим ситуацию, и ты хоть переоденешься наконец.
Антон вернулся в свой дом в Загвоздке – и каким же холодным и бесприютным его нашел! Ветер исхитрился-таки распахнуть форточку и выдул из помещения все тепло, посрывал со стен фотографии ребят, смел со стола бумаги. Словно подал знак: все кончено, организация «Апофеты» прекратила свое существование.
Кинебомба долго бродил по стылому помещению без мыслей и ощущений. Попытки подумать о чем-то или прибраться вызывали колотье в сердце и нечто вроде душевной тошноты. Все было действительно кончено, он остался один и без цели. Десять лет псу под хвост. Мучительнее всего было воспоминание о том, что утром Эдик и Элла попросту умолчали о связи между ребятами. А ведь знали, не могли не знать – Элка шпионила на создателей первенцев. Они не доверяли ему, списали его со счетов. Или попросту продались с потрохами тем, у кого перспективы, деньги, влияние, – блистательному Институту.
Нужно было как-то отвлечься, иначе он не дотянул бы до рассвета, и Антон открыл папку с документами. Поверх первой же страницы под пленкой лежал перечень файлов, написанный почерком необыкновенно аккуратным и четким. Наверняка писал Давид – хозяин и почерк чем-то неуловимо походили друг на друга.