Полюбит – заберёт с собой…
Неожиданно каменная башня затряслась точно в лихорадке, затрещала, будто по ней ударили молотом, массивные двери и декоративные ставни слетели с петель, вещи падали с полок. Вся наша троица честно пыталась удержаться на ногах, благо трясло недолго. Вскоре на улице прогремел гром и сверкнула молния. Ужас сразу прекратился.
Боги, мы чудом уцелели!
Птица снова захлопала крыльями и бросила парочку молний по рукам. Орка просто хорошенько долбануло зарядом, он выпустил облачко дыма изо рта, а нам с Амилем повезло меньше – на руках сразу же расцвели алым цветом татуировки невиданных доселе зверей. Теперь мы с ведьмаком являлись рабами чудовища.
Тишина. Башня устояла. Ворон замер, мы тоже, как кролики перед удавом. Минута, две, три…
Амиль первым нарушил тишину, с откровенным ужасом рассматривая птицу:
– Это что за… было!?
– Ху-у-ух, – облегченно выдохнула, пытаясь унять дрожащие колени, а потом восхитилась. – Вот это спецэффекты!
– Госпожа, – прокряхтело чучело, – ваш ворон бракованный, пожалуйста, больше никого не тащите в башню, мы до безумства не успеваем разбираться со всеми проблемами!
Ведьмак деликатно промолчал, понимая, что после его появления проблемы посыпались как из рога изобилия, а потом неожиданно возмутился:
– Почему меня все обзывают иномирским отродьем?
– А это не так? – украдкой поинтересовалась.
– Нет конечно, могу в подтверждение ритуал чести пройти, по ходу дела с вороном что-то намудрил, пока чинил… – выдохнул парень, следом слабо улыбнулся, – Арин, если бы я был иномирцем, вы бы меня сдали властям?
Я скептически хмыкнула, и после в шутку сказала:
– Сделали б вид, что ничего не знаем.
Парень улыбнулся ещё раз и покачал головой.
– Меня сейчас интересует другое, – я закатала рукав мантии по самый локоть, рассматривая рисунки, намертво въевшиеся в кожу.
– Какое другое? – ответил орк. Наше трио как замерло статуями на месте, так и не двигалось во избежание проблем.
– Кого мы с Амилем должны полюбить, чтобы нас забрали!? И куда забрали, на тот свет!? – полюбопытствовала. Эх, планы на жизнь накрылись медным тазом. И вообще, мы скоро все умрём.
– То есть то, что нас радостно обязали освободить чудовище, а потом уничтожить мир – это цветочки!? – перешел Амиль на ультразвук, и я демонстративно закашлялась.
– Да ладно тебе, – махнула рукой и сдавленно хохотнула, – попасть из одного рабства в другое! Только контракт от совета ведьм закрыть хотела…
– Закрыла? – иронично спросил ведьмак, на что я печально вздохнула. – И что делать будем?
– Что-что, – проворчала, помассировав ладонями лицо, – спать пойдём, утро вечера мудренее…
– Просто спать!? – ещё чуток и Амиль впадёт в истерику.
– Ты можешь предложить что-то другое!? Сейчас народу заявление сделаю, мол, всё нормально, живите спокойно, а утром решим, что с вороном делать, – пробормотала, покосившись на фигурку, к которой больше не питала особой любви.
– Госпожа, – ехидным голосом заговорило чучело, – у вас слово «нормально» сильно отличается от обычного нормально!
Я закатила глаза и наконец-то смогла воспользоваться ведовскими силами. Да будет свет во всей башне! Без света мы навряд ли сможем уснуть.
– Орк, спишь сегодня с нами на втором этаже, – скомандовала и отправилась отдыхать.
– А ворона так оставим? – засомневался ведьмак. – Вдруг утащат.
– Навряд ли, – вздохнула.
Впрочем, воровство механической фигурки меня бы уже не расстроило. Эх, куда я опять влезла…
3 глава
Ночью я спала скверно, прислушивалась к каждому шороху и ёжилась от вида кровавой луны в разбитом окне – а в башне было довольно прохладно, будто не лето вовсе, а поздняя осень. Только под утро удалось подремать, хотя дрёма больше похожая на явь, чем сон.
В ту ночь никто из ребят не спал, Амиль ждал утра около входа в мою спальню, усталый, с покрасневшими глазами и темными кругами под глазами. Орк, расположившийся неподалёку на пушистом ковре, выглядел замечательно, но он чучело, его обличье меняется лишь с дракой или иными условиями труда и обороны. Можно было сказать глупую воодушевляющую речь парням, однако ночью я вымоталась настолько, что мне было пофигу на состояние других людей и нелюдей, разруху и паршивое положение дел, хотелось лишь кофе, и никакое проклятье не могло меня испугать в тот момент.